Два мотоцикла «цундапп» шли навстречу. Журов понял, что это патруль, который направили разобраться со стрельбой. На мотоциклах сидели опытные солдаты полевой жандармерии. Они догадались, что это русский танк, круто развернулись, и оба «цундаппа» нырнули в переулок.
В течение нескольких минут они наверняка передадут информацию в свой штаб. Тогда жди уже не мотоциклов с пулеметами, а чего-нибудь посерьезнее.
Капитан не собирался начинать здесь бой и рассчитывал миновать станцию без лишнего шума. Дай бог, чтобы не подвел двигатель и не успели среагировать в местном штабе.
– Снять каски, – с запозданием передал он приказ. – Сидеть тихо и никакой стрельбы.
По краю дороги шагал пехотный взвод. Десятка три солдат во главе с фельдфебелем, пулеметы на плечах, а следом повозка со взводным имуществом. Взвод слегка посторонился, пропуская тяжелый танк, затем послышались удивленные крики.
– Русский «панцер»!
– Наверное, трофейный.
– Разуй глаза! На броне сидят солдаты в советской военной форме.
– Танки в одиночку не ходят. Русские, наверное, прорвались.
Конечно, никто из наших бойцов не разобрал дословно сказанное. Но все догадались, о чем идет речь. Журов видел, как занервничал экипаж, и весело объявил:
– Через десяток минут мы отсюда вырвемся. Тимоха, не жми слишком на газ. Фрицы пока не хватились, только расчухиваются.
Хорошо зная порядки в германской армии еще с прошлой войны, капитан Журов понимал, что долго чухаться немцы не будут. Наверняка уже звучат команды перехватить неизвестный танк. Поднимают по тревоге артиллерийские расчеты, находящиеся поблизости танки.
Немецкая военная машина отлажена до винтика. Сейчас главное – кто кого опередит. Журов не хотел прибавлять скорость. Несущийся куда-то танк вызывает подозрения. Но скорость все же придется увеличить.
– Тимофей, прибавь пяток километров. Двигатель не перегрелся?
– Нормально, товарищ капитан. Пяток километров добавлю… можно и побольше.
– Достаточно. Мы же ни от кого не убегаем, а катим по своим делам.
– Скоро эта станция кончится? – бормотал Тимофей Болотов. – Кажись, уже крайние дома видны.
Но до крайних домов оставалось не меньше чем полкилометра. А впереди вдруг возникло неожиданное препятствие. Одно из тех, которые часто возникают на войне, резко меняют планы и отнимают жизнь у людей, уже поверивших в свою удачу.
Дорогу впереди перегородили несколько бензовозов. Это были огромные «Маны», не уступающие им по размеру «Матирусы» и чешские грузовики «Татра», в которые по сходням вкатывали бочки с горючим солдаты железнодорожной службы.
Машины заправлялись из железнодорожного состава. Водитель «Мана» захлопнул крышку, проверил крепления и, спрыгнув на землю, не спеша, зашагал к кабине. На его место уже нетерпеливо втискивался «Магирус».
Водители обменивались несколькими фразами, чему-то посмеивались и отмахнулись от очередного бензовоза, который торопился занять свое место для заправки. На дороге на какое-то время возникла пробка.
Чтобы не столкнуться с бензовозами, миновать ее можно было только с правой стороны – слева стоял железнодорожный состав. А справа, за оградой, находились дома железнодорожников. Длинные как бараки, сложенные из красного кирпича.
Там бегали дети, какая-то женщина развешивала белье. Немцы на них внимания не обращали, торопились вывезти бензин. Ограда была сложена из кирпича и деревянных брусьев. Кроме того, возле ограды лепились сараи, еще какие-то постройки, курятники, опутанные проволокой. На металлических столбах висели фонари.
– Завязли, – не дожидаясь вопроса капитана, тоскливо проговорил механик-водитель Тимофей Болотов. – Легче бетонную стену проломить, чем эту мешанину преодолеть.
– А если на малом ходу… осторожно?
– Не получится, Михаил Филиппович. Если даже гусеницы не порвем, проволока на валы намотается. Завязнем, как щука в сетке. Дома рушить… жалко людей жилья лишать, да и риск большой, что застрянем. Стены, вон какие толстенные.
Работа возле цистерн приостановилась. Все смотрели на приближающийся танк. А Журов разглядел две счетверенные 20-миллиметровые установки на платформах соседнего эшелона. Восемь стволов разворачивались в сторону КВ, а паровоз-«кукушка» тянул батарею, выбирая место, откуда можно будет открыть огонь без риска угодить в цистерны.
Мелкие снаряды этих зенитных автоматов не пробьют броню КВ. Но снарядов будет очень много. Скорострельность каждой счетверенной установки почти 500 выстрелов в минуту.
Они не оставят ни одного живого бойца на броне, могут угодить в смотровые щели. Плотный огонь с расстояния полторы сотни метров может много чего натворить. В опасные минуты капитан Журов умел принимать быстрые и оптимальные решения. Он видел, что бойцы уже спрыгнули на землю, прятались за танком, некоторые прыгали в кювет.
Фугасный снаряд прошил наполовину опустошенную цистерну с бензином. Взрыв и клубок пламени разорвало ее как жестянку. Огонь перекинулся на соседнюю цистерну. Горел и пытался выбраться из огня тяжелый бензовоз «Ман».
На площадке, где грузились машины, творилось что-то невообразимое. Загорелись еще два бензовоза. Один сумел вырваться и на полной скорости ушел от огня. У другой машины отказал двигатель, лопались охваченные языками огня шины.
Водитель, срывая с себя тлеющую куртку, бежал прямо на танк. Винтовочные выстрелы вырвали клочья куртки на спине и опрокинули его на дорогу. Открыли огонь обе зенитные установки. Восемь стволов били по «Климу Ворошилову», высекая искры и рикошетя от брони.
Зенитчики знали, что из этой схватки им не выйти живыми. Но их долг был защищать цистерны. Если они бросят состав на произвол судьбы, то будут расстреляны за трусость.
Загорелся бак с соляркой на борту КВ-2, но это ничего не решало. Одну из установок разнесло взрывом фугасного снаряда, по второй били танковые пулеметы.
– Уходим, – дал команду Журов, посылая снаряд еще в одну цистерну.
Наполненные доверху емкости загораются или детонируют порой не сразу, даже после попадания тяжелого снаряда. Экипаж «Ворошилова» и бегущие рядом красноармейцы видели, как из двух отверстий, как вода из водокачки, хлещет прозрачный зеленоватый бензин.
– Стреляйте, чего смотрите! – кричал кто-то.
Но струйка горящего бензина, которая текла вдоль рельсов, соединилась с горючим, бьющим из продырявленной цистерны. Сначала полыхнуло пламя, а затем взорвались бензиновые испарения и десятки тонн горючего, оставшегося в цистерне.
Даже сквозь броню экипаж почувствовал жар. Раскаленный воздух поднял вихрь сухой травы, мусора и превратился в огненный столб.
Танкисты, обжигая руки, сковырнули горящий запасной бак с борта. Один из них упал, срезанный автоматной очередью.
