– Сейчас рванет! – крикнул кто-то.
Все шарахнулись в разные стороны. Боец сорвал с руки убитого танкиста часы и едва увернулся от сплющенной орудийной гильзы, выброшенной взрывом из бокового люка.
Бронетранспортер «Бюссинг», стреляя из двух пулеметов, уходил в сторону от двух горящих танков и мотоцикла, экипажи которых полчаса назад махали друг другу, высунувшись из люков.
Да, война в России затягивалась, но вермахт упорно продвигался вперед, сминая русские дивизии. Навстречу шли окруженные русские солдаты, поднимая над головой листовки – пропуска. Господи, какие тупые и безразличные лица были у них!
Пилотки со смятыми звездочками натянуты от холода глубоко на голову, шинели расстегнуты, чтобы показать – под ними нет оружия. Говорят, восемьдесят процентов из них колхозники, неграмотные и равнодушные ко всему, кроме водки и жратвы.
Рассказывали, что их строем гнали в военкоматы и, заставив принять присягу (поставить крест напротив своей фамилии), переодевали в старые шинели и тяжелые как колодки ботинки с обмотками (какие носят только китайцы и румыны!).
Затем, разбив на батальоны и роты, выдавали одну винтовку на троих и гнали останавливать германские танки под надзором чекистов и комиссаров.
Эти рассказы слушали с удовольствием, смеялись над глупыми «иванами», вечно голодными и жутко боящимися германских самолетов. Но смех затихал, когда проезжали мимо раздавленных танками русских окопов.
Вокруг разбитых пушек валялось множество гильз, пулеметные ленты были пустые (стреляли до последнего патрона), а каждый взятый узел обороны оставлял после себя аккуратно оборудованное немецкое кладбище: березовые кресты, солдатские каски и таблички с именами.
Обещали быструю победу, а получали красивые березовые кресты!
Вот и сейчас горят два танка. У одного сдетонировали снаряды и опрокинули на землю башню. Как безжалостна и неожиданна смерть на войне! И что за идиоты выдумывают эти басни про русских солдат.
Так думал фельдфебель, командир «Бюссинга», уводя свой пятитонный бронетранспортер и прикрываясь огнем двух пулеметов. Упал один, другой красноармеец, а в танках и возле них горели немецкие танкисты. Ветер доносил жуткий запах сожженной плоти.
Русский танк на дороге охотился теперь за «Бюссингом». Раскаленная болванка, способная пробить тонкую броню насквозь, отрикошетила от земли и пронеслась метрах в пяти от машины.
Механик-водитель прибавил газ. Его догонял уцелевший мотоцикл, а позади, шатаясь, из последних сил бежал танкист. Наверное, единственный спасшийся из двух экипажей.
– Его надо бы подобрать, – сказал унтер-офицер, старший в мотоциклетном экипаже.
Очередной снаряд, выпущенный русским танком, взорвался возле «Бюссинга». Того спасала скорость и мастерство механика.
– Если мы остановимся, он нас прикончит, – сказал автоматчик, сидевший за спиной водителя.
Мотоциклисты тоже не рискнули вернуться за отставшим камрадом, а русские стрельбу прекратили. В отделении разведки сержанта Лазарева был тяжело ранен боец, его спешно перевязывали.
Никита Астахов и механик осматривали машину. Фашист все же сумел зацепить их. Раскаленная болванка прочертила оплавленную борозду в маске орудия.
Лейтенант потянул на себя ствол. Кажется, крепления не пострадали.
– Грузите раненого, – сказал Астахов. – Сильно его задело?
– Пулей в бок. Ребро, кажись, перебило и легкое задето. В санчасть быстрее бы надо.
Подошел командир взвода боевого охранения, пожал руку Астахову.
– Спасибо. Если бы не вы, туго бы нам пришлось.
– Постовые молодцы у вас. Головной танк они подожгли, мы только добивали.
– Хорошие ребята, – вздохнул взводный. – Мы на этот пост самых надежных поставили. А получилось, что из пятерых, двое в живых остались, да и то, один тяжело ранен. И другие потери есть.
– Грузите своих раненых на броню, – сказал Астахов. – Медицина какая-нибудь у вас в батальоне имеется?
– Фельдшер и санитары. Но все равно в санбат некоторых отправлять надо.
– Транспорт есть, отправим.
Один из бойцов ловил на мушку немецкого танкиста, который пересек лесистую балку и брел среди кустарника, уходя все дальше от дороги в степь. Пуля сорвала облачко пыли и прошла мимо.
– Не трать патроны, – сказал взводный. – До него километра полтора. Живым надо было его брать – «язык» бы пригодился.
– Пригодился бы, – кивнул Астахов. – Но и без него ясно, что не сегодня завтра ударят фрицы. Не зря разведку посылали. Может, надеялись мост на дурняка захватить. Группа у них сильная была.
Танк двинулся в сторону моста, на площадке за башней лежали несколько раненых.
Взводный из батальона Морозова поставил новый сторожевой пост, рыли могилу для погибших.
Немецкий танкист продолжал шагать, всхлипывая от боли и напряжения. Перед глазами стояли два горящих «панцера» и сгорающие в бензиновом пламени экипажи. А как весело смеялись они утром, веря в свою победу!
Обессилев, танкист сел на траву. Вокруг расстилалась серая осенняя степь, а небо было ярко-голубым и холодным. Сильно болела обожженная нога. В горячке ефрейтор потерял пистолет. Но это было неважно. Сложнее было определить, как выбраться живым отсюда.
Чужая земля, которая виделась поначалу такой легкой добычей, оказалась враждебной и жестокой. А эти крестьяне в своих старых шинелях и неуклюжих башмаках упорно дрались, отбирая жизнь у завоевателей и не щадя себя.
Его танк подожгли бутылками с горючей смесью, а экипаж, прошедший Францию, Польшу, погиб, проткнутый штыками и под ударами прикладов. Господи, что будет с ним?
Ефрейтор с трудом поднялся и побрел дальше. Говорят, в России много волков и они нападают на людей. Танкист подобрал толстую сухую палку, хотя она вряд ли поможет отбиться от этих хищных тварей. До ночи надо обязательно отыскать своих, иначе он бесследно сгинет среди этой бесконечной равнины и лесов.
Глава 9
Удержать переправу
Если для бойцов старшего лейтенанта Федора Ерофеева короткая схватка с немецкой разведывательно-штурмовой группой была рядовым эпизодом в череде летних и осенних боев, то красноармейцы батальона Морозова продолжали возбужденно обсуждать бой.
– Фрицы, они убегающих и безоружных убивают, и в плен берут. А здесь толпой да с танками на пост наткнулись и по зубам получили.
– Ребята молодцы. И мотоцикл вместе с экипажем уделали, и танк сожгли.
– А броневик удрал, когда увидел, как их хваленые «панцеры» горят.
– Я штыком фельдфебеля или офицера пропорол. Только вонь пошла, а мне часы и пистолет достались.
Великодушно признали, что один немецкий танк подбил из своей пушки лейтенант Астахов, и его танкисты тоже молодцы. Рассматривали трофейные автоматы, примеряли их к плечу.
