– Тут я командую, а не твой политотдел. У Шевченко полно ополченцев и молодежи. Вот с ними тебе надо работать, а не бумажки строчить.
После этих слов Борис Малкин, считая, что его оскорбляют, крепко разозлился и на командира полка и на комиссара, который не вступился за своего помощника и равнодушно отправил его на верную смерть.
– Дайте полчаса прощальное письмо родным написать, – попросил Малкин, надеясь, что жестокое решение отменят.
Но комиссара полка, с которым они жили душа в душу, вместе выпивали, словно подменили. На Малкина смотрел уставшими глазами пожилой, равнодушный к его судьбе человек, прошедший Гражданскую войну, воевавший с басмачами, и сейчас проводивший больше времени на передовой, чем в надежном блиндаже.
– Не надо такое письмо писать, – сказал комиссар, защелкивая диск автомата «ППШ», с которым не расставался. – Только душу родным травить. Если что, я сам напишу.
– Газеты свежие бы захватить…
– Захвати немного, там некогда читать будет. Возьми двух бойцов из взвода боепитания, пусть отнесут Морозову ящика три патронов и противотанковые гранаты. Сам тоже боеприпасы захвати, сколько унести сможешь. Ну, с богом, Борис Яковлевич.
– Коммунисты в бога не верят, – попробовал пошутить напоследок Малкин.
– Там и в черта поверишь. Не тяни время, шагай.
Худшие опасения помощника комиссара полка Бориса Малкина сбылись. Батальон, наполовину состоявший из ополченцев, бросили в гиблое место. А бойцы и ополченцы, с которыми он знакомился в первый день, поставили его в дурацкое положение.
Когда новый комиссар батальона собрал членов партии на закрытое партийное собрание и по давней привычке завел рассуждения о долге коммуниста, идейности и политической зрелости, Малкина перебили и стали задавать конкретные вопросы.
– Правда, что из Москвы эвакуируются наркоматы и высшее руководство?
– Какая обстановка под Ленинградом?
Ленинград уже был в плотном кольце окружения, а насчет «высшего руководства» Борис Яковлевич Малкин какие-то суждения высказывать просто боялся. Вместо ответа он задал встречный вопрос пожилому бойцу-ополченцу в круглых металлических очках, по виду бухгалтеру.
– Вы с какого года в партии, товарищ?
– С тысяча девятьсот двадцатого. Перед штурмом Перекопа принимали. Тогда же и взводным назначили, а сейчас рядовой ополченец.
Таких ветеранов в батальоне насчитывалось немало, и Малкин понял, общие фразы здесь не пойдут.
И вот снова, когда батальонный комиссар надумал улизнуть в штаб полка, его осадил долговязый комбат, которого Борис Яковлевич окрестил «старым мерином».
Стрельба то усиливалась, то ненадолго ослабевала. Мимо пронесли носилки с тяжелораненым бойцом. Из полуоткрытого рта тянулась струйка крови.
– Наверное, придется отходить, иначе батальон погибнет, – сказал Морозов.
Комбат и комиссар имели равные права, но Морозов принял решение самостоятельно, а Малкина просто поставил в известность.
– Но так просто нам отойти не дадут. Добьют в спину. К тебе поручение, Борис Яковлевич. Выбирайся к мосту, найди старшего лейтенанта Ерофеева и попроси прислать хоть один танк. Если сможет, тяжелый «Клим Ворошилов». Фрицы их боятся. Пусть прикроет отход батальона.
– Ясно. А самому остаться на новых позициях?
– Каких новых? Я еще не знаю, где они будут – вместе с Ерофеевым решим. Сам вернешься на броне, поможешь танкистам быстрее отыскать нас.
– Выполню, – бодро отозвался комиссар.
Возвращаться или нет, он сам решит. А здесь оставаться – верная гибель. Показывая готовность хоть сейчас вступить в бой, Малкин достал из кобуры «наган», крутнул барабан и заверил Морозова:
– Если что, отбиться от фрицев есть чем.
– Захвати тогда и гранат пару. Пригодятся.
Комиссар не понял, насмешка это или действительно Морозов предлагает нацепить на пояс гранаты, с которыми Малкин обращаться не умел.
– Не надо, – отмахнулся он. – Я налегке, где бегом – где ползком, быстро доберусь. А впрочем, «лимонку», пожалуй, захвачу.
– Ну-ну. Будем ждать тебя с подмогой.
Путь до моста оказался куда труднее и опаснее, чем ожидал бывший партийный работник Борис Яковлевич Малкин. Он не пробежал и сотни шагов, как едва не угодил под разрыв мины. Успел броситься на землю. Над головой просвистели осколки.
Это было пострашнее, чем пули. Летящие со скоростью восемьсот метров в секунду, изогнутые острые кусочки металла шипели и верещали, срезая мелкие кусты.
В другом месте комиссар увидел группу немцев. Они тоже пробирались к мосту. Над травой мелькали массивные каски, виднелся дырчатый кожух пулемета. У Малкина имелась граната-«лимонка», а до немцев было метров сорок.
Мелькнула мысль швырнуть «лимонку». Фрицев всего с десяток, а рубчатая граната «Ф-1», штука мощная, половину немецкой группы перебьет осколками. Еще двух-трех фрицев комиссар снимет из «нагана», а остальные с перепугу разбегутся. Нечто подобное описывалось в газетных статьях.
Что там отделение немцев против знаменитой «лимонки» и надежного «нагана»! Тогда Борис Малкин не задумывался, правда это или вымысел. Такой поступок сразу поднял бы его авторитет.
Один из немцев приподнял голову. Комиссар увидел напряженное лицо, сжатые губы – вряд ли этот унтер-офицер кинется убегать после взрыва, если останется в живых.
Малкин прижался к земле. Какие там гранаты и подвиги! У него имеется задание, он должен добраться живым до танкистов. И после остаться в живых, потому что дома его ждет семья, мама, бабушка.
Немцы сделали быструю перебежку, держа наготове автоматы. Последний в цепочке оглянулся по сторонам. Это был совсем молодой солдат, но автомат он также держал готовым к стрельбе, а за поясом торчали три или четыре гранаты с длинными деревянными рукоятками.
Он мог вполне разглядеть комиссара и прошить его очередью, но, видимо, был напряжен и побежал дальше. Малкин вытер пот со лба и похвалил себя, что сменил свою яркую фуражку на пилотку. Фуражка бы его выдала.
Борис долго полз по низине, вымок в болотной жиже, но подняться не рискнул – фрицы были где-то рядом. Его окликнули из окопа, и Малкин закричал:
– Я свой… комиссар батальона. Послан к товарищу Ерофееву.
– Подними руки и двигай сюда.
Бориса отвели к старшему лейтенанту. Отходя от пережитого страха, он торопливо рассказывал, что батальон ведет бой и долго не продержится. Нужна помощь. Комбат Морозов просил прислать один или два танка, прикрыть отход батальона.
– Раненых много, – не мог остановиться батальонный комиссар. – Мины градом сыпятся, танки непрерывный огонь ведут… люди гибнут.
Федор Ерофеев внимательно оглядел Малкина, почему-то усмехнулся.
