Доходит очередь до Залейкина. Веснушчатое лицо его строго-серьезное, как у монаха-отшельника, а глаза прыщут смехом.
- Ты чем до службы занимался?
- По медицинской части, ваше превосходительство.
- Как по медицинской?
- При университете в анатомическом театре работал вместе со студентами.
- В качестве кого же?
- А без всякого качества - просто сторожем служил. Подавал трупы, а убирал только куски от них…
Гололобого от смеха даже в пот бросает. Он то и дело снимает фуражку и вытирает платком лысину.
- Ты, значит, знаком с анатомией?
- Так точно, я ее, можно сказать, всю на практике прошел, наготомию-то эту самую.
- А в таком случае скажи-ка, братец, почему это я толстый?
Залейкин шевельнул бровями и отчеканил серьезно:
- От ума, ваше превосходительство!
- Это что же значит?
- В голове ум не помещается - в живот перешел…
- Хо-хо-хо! - грохочет Гололобый, точно ломовик по мостовой.
- Молодец! Люблю находчивых матросов! Вот тебе за умныйответ.
Дает Залейкину трехрублевую бумажку.
А когда Гололобый удалился, мы еще долго смеялись, смеялись до слез.А когда заговорили об адмиральской дочери, все стали злыми:пребывание на подводной лодке женщины нам даром не пройдет».
В повести оно даром и не прошло: «Мурена» попадает в беду… А вот по жизни все было наоборот. Именно Люси - Елена, де вушка с «глазами как две спелые вишни», спасла подводную лодку «Минога»…
У командира бригады подводных лодок Балтийского моря контр -адмирала Левицкого росли четыре дочери - одна краше другой. Старшие - на выданье - пользовались большим вниманием офи церов подплава, и галантные кавалеры утверждали, что сестры Левицкие со своими огромными глазами и тонкими талиями украсили бы свиту морского царя, тем более что папа - подводный ад мирал.
О, эти кавалеры из подплава, ходившие каждый день по краю бездны! Ни один из них так и не стал избранником гордых дев. Ни обедневший потомок екатерининского фаворита старший лейте нант Владимир Потемкин, ни остзейский барон капитан 2-го ранга Вильгельм Нилендер, ни сын командующего Балтийским флотом старший лейтенант Антоний Эссен. Последнего постигла и вовсе горькая участь. Его подлодка запуталась во вражеских сетях, и он застрелился, не дожидаясь смерти от удушья…
За Еленой Левицкой ухаживал пылкий кавказец мичман Гарсоев, командир экспериментальной подводной лодки «Почтовый» - первой в мире с единым двигателем для подводного и надводного хода. Познакомил его с Еленой ее брат - лейтенант Александр Левицкий, учившийся вместе с Гарсоевым в либавском отряде подводников.
Однажды весенним днем 1913 года Гарсоев назначил девушке свидание, в полной уверенности, что он успеет сходить в море на пробное погружение и вернуться к сроку. Подводная лодка «Минога» - его назначили на нее командиром совсем недавно - таила немало сюрпризов для нового экипажа. Гарсоев забрал с «Почтового» всех своих людей - бывалых, сплаванных сверхсрочников. Именно поэтому он был уверен, что старинное морское поверье - «не загадывай в море возвращения» - на сей разего не коснется.
Коснулось, и еще как…
Елена ждала долго. Она еще никому не позволяла так безбожно опаздывать. Девушка давно бы ушла, но сердце подсказывало недоброе… Ее окликнул знакомый офицер, спросил, кого ждет. Узнав, что Гарсоев не вернулся из моря к сроку, забил тревогу.
Работы в порту прекратились, на место последнего погружения «Миноги» - у Либавского маяка - двинулись подъемный кран, киллектор, буксиры с водолазами и офицерами - слушателями Учебного отряда подплава.
Девушка теребила отца: что случилось?! Но контр-адмирал Левицкий и сам толком ничего не знал…
То, что произошло с «Миногой», описано в романе Валентина Пикуля«Моонзунд». Сигнальщик перед погружением засунул флажки под настил мостика и нечаянно попал ими под клапан шахты судовой вентиляции, клапан не смог закрыть до конца довольно широкую воздушную трубу, и через нее, едва мостик «Миноги» ушел под балтийскую волну, в моторный отсек хлынула вода.
ВЫПИСКА ИЗ КНИГИ: «Палубу уносило стремглав, и душа расставалась с телом. Никто не понимал, что случилось с исправной лодкой. Она падала, падала, падала… Вода вливалась в нее бурно, гремяще. Если звук «щ» продолжать без конца, усилив его во много раз, то это и будет шум воды, рвущейся внутрь корабля. И вот лодка мягко вздрогнула.
- Легли,- перевел дыхание боцман.
- Грунт? - спросил командир штурмана. Быстрый взгляд на карту.
- Вязкий ил…»
РУКОЮ ОЧЕВИДЦА: «Команда затонувшей лодки по шуму поступающей воды определила, откуда она поступает. Было решено разрубить трубу вентиляции внутри рубки и заглушить ее. Пример показал командир лодки: сняв свой китель, он приказал забить его в трубу. За ним последовали одежда и белье команды. Однако прекратить поступление воды в лодку не удалось. В кормовом трюме набралось много воды; она уже залила главный электродви гатель. Командир приказал команде собраться в кормовую часть лодки, подальше от аккумуляторной батареи, предвидя тяжелые пос ледствия от ее затопления морской водой (образование при этом удушливого газа - хлора - грозило людям гибелью). Команда вела себя очень беспокойно - некоторые предлагали открыть кормовой люк и выброситься из лодки, пока не поздно. Гарсоев объяснил, что в этом случае смогут спастись только один-два человека, а все остальные погибнут; он приказал вести себя спокойнее и ждать помощи извне, которая, безусловно, будет оказана.
Гарсоев знал, что быстрое покрытие аккумуляторов толстым слоем воды предохранит от большого выделения хлора, который растворяется в воде. Вода уже подходила к верхней кромке цистерн центрального поста и грозила вскоре залить аккумуляторы, поэтому Гарсоевпринял решение продуть воздухом кормовую балластную цистерну. Корма при этом несколько приподнялась, а вода из кормового трюма быстро перелилась в носовой трюм и залила аккумуляторы. Облегченная корма лодки поднялась настолько, что на поверхности моря стал виден кормовой флаг (в те времена кормовой флаг на лодках при уходе под воду не спускали).
После затопления аккумуляторов свет в лодке погас. Осталась только крошечная пальчиковая лампочка-свеча перед иконой НиколаяУгодника, который считался покровителем моряков старого флота (такаяикона имелась на всех кораблях). Многие из экипажа «Миноги»уже находились в бредовом состоянии и проклинали всех святыхнасвете…
Когда Гарсоев почувствовал, что теряет сознание, он подозвал боцмана Гордеева, передал ему всю полноту командирской власти и через несколько секунд лишился чувств».
