– Мне никогда в жизни не было так весело, – сказала Энн, когда все выбрались на берег и стали обтираться полотенцами. – Мне теперь всю ночь будут сниться мартышки, слоны, лошади да прыгучие, как мячики, собачки и хулиганистые шимпанзе.
Пребывая в прекрасном расположении духа, Нобби двадцать раз прошёлся колесом. А потом и Понго проделал то же самое, только в сто раз лучше, чем сам Нобби. Энн тоже попробовала кувырнуться, но неуклюже шмякнулась на песок, и все опять хохотали.
Но пора было возвращаться в лагерь.
– Простите, что не могу пригласить вас на чайную церемонию, – сказал Нобби. – Мы, цирковые, народ простой. Ой, смотрите какой у меня живот – как барабан! Я в жизни столько не ел. Вы точно не голодные?
Тут Энн вспомнила, что ещё осталось угощение от миссис Мэкки и раздала всем по ириске, не забыв про Понго. Он принялся жевать конфетку, и у него слиплись челюсти. А когда попытался открыть рот, то не смог. У него был такой умильно-испуганный вид, что ребята покатились со смеху.
Понго присел, раскачиваясь из стороны в сторону, горестно подвывая. Но потом ириска растаяла, и проблемы сами собой «рассосались» – рот снова стал открываться. Нобби поскорее дососал остатки и больше уже не клянчил такой странной конфеты.
Ребята ещё некоторое время прошлись по лагерю, рассматривая фургончики. Никто не обращал на них особого внимания – для всех они были просто «пижоны» из другого, чуждого, мира. Разве что маленькие ребятишки высовывались из окошка, чтобы показать незнакомцам язык.
– Ну никакого воспитания! – в сердцах воскликнул Нобби. – Но вы на них не обижайтесь, на самом деле они хорошие.
Они дошли до больших фургонов, где были сложены цирковые принадлежности.
– Во время отдыха нам мало что из этого нужно, – пояснил Нобби. – Но, когда мы уезжаем в тур, я помогаю всё это распаковывать. Мы натягиваем шатёр, расставляем скамейки для зрителей. Бывает, что нет времени даже присесть.
Энн подошла к небольшой повозке, загруженной до самого верха и туго затянутой брезентом.
– А тут что? – поинтересовалась она.
– Не знаю, – ответил Нобби. – Это повозка моего дяди, и он не позволяет даже приближаться к ней. Иногда мне кажется, что там лежит имущество моих родителей. Однажды я попытался посмотреть, что там, но прибежал дядя Дэн и знатно поколотил меня.
– Но если там имущество твоих родителей, оно по праву принадлежит тебе, – возмутилась Джордж.
– Самое интересное, что сейчас повозка до отказа набита, – сказал Нобби, – но иногда она бывает полупустой. Не знаю, может, Лу кладёт на время туда свои вещи, а потом забирает.
– Ну, сейчас туда точно ничего не засунешь, – заметил Джулиан. – Брезент натянут так, что чуть не трещит по швам.
– А в этом фургоне – реквизит, – сказал Нобби. – Пошли покажу.
Энн почему-то решила, что увидит множество цирковых костюмов, но на самом деле в фургоне хранились позолоченные стулья и столики, шесты для канатоходцев, разноцветные высокие табуреты для дрессированных собачек и прочий инвентарь.
– Слушайте, я забыл завести часы, но, по-моему, нам пора, – сказал Джулиан. – Сколько времени, Дик?
Дик взглянул на свои часы:
– Ого, да уже семь вечера! Что-то мы припозднились. Я уже проголодался. Нобби, ты с нами? Приглашаем тебя на ужин. Ты у нас такой, что и в темноте найдёшь дорогу назад.
– Я только возьму с собой Понго, Баркера и Гроулера. Уж если и заблужусь, они меня точно выведут.
День был полон впечатлений, ребята устали и шли медленным шагом. По дороге Энн прикидывала, чем будет кормить «такую ораву»: «Значит, так: ветчина… помидоры… хлеб… Да и кувшин с ключевой водой – туда ещё можно добавить малинового сиропа…»
Чем ближе к лагерю, тем отчётливее было слышно, как лает Тим. Он лаял не переставая, до хрипоты.
– Обиделся на нас, – сказал Дик. – Видно, решил, что мы его бросили.
Когда ребята добрались до стоянки, Тимоти кинулся к Джордж, словно не видел её сто лет. Он клал лапы ей на плечи, лизал щёки и вилял хвостом.
Баркер и Гроулер были рады встрече со старым приятелем, а Понго несколько раз поздоровался с хвостом собаки и всё удивлялся, почему хвост не ответил приветствием на приветствие.
– Куда побежал Баркер? И что это он там жуёт? – встрепенулся Дик. – Смотрите, сырое мясо! Откуда оно тут взялось? Может, фермер приходил Тима угостить? Но только Тим даже не притронулся к мясу. Интересно почему?
Баркер жадно ел мясо, к нему подбежал Гроулер, чтобы тоже полакомиться. Глядя на это, Тимми скорбно опустил хвост, а Понго закрыл морду лапами.
Всё это было очень странно. Чего испугались животные? Вдруг Баркер истошно заскулил, его начала бить судорога, а потом он упал и затих.
– Тпру-ты ну-ты! Мясо отравленное! – закричал Нобби и оттолкнул ногой Гроулера от куска подальше. Мальчик подхватил на руки Баркера и заплакал. – Он теперь умрёт, мой бедный Баркер… – сказал Нобби, захлёбываясь слезами.
И, спотыкаясь, он ушёл с неподвижной собачкой на руках. А вслед за ним понуро брели Гроулер и Понго.
Отравленное мясо! Какой ужас!..
Глава 13
Джулиан обдумывает план
Джордж была так поражена случившимся, что присела на траву, обхватив руками Тима:
– Тимми мой, Тимми! Ведь это мясо предназначалось тебе. Какое счастье, что у тебя хватило ума не притрагиваться к нему, ведь иначе бы ты умер!
Тимми грустно лизнул девочку в нос.
Ребята стояли ошарашенные. Им было ужасно жаль Баркера. А вдруг он и впрямь умрёт? Да, а если бы умер Тимми? Они оставили его тут одного, и всё могло закончиться трагедией.
– Я больше никогда, никогда не брошу тебя! – поклялась Джордж.
– Как вы думаете, кто мог подкинуть отраву? – тихо спросила Энн.
– Понятное дело кто! – сердито воскликнула Джордж. – Лу с Дэном, больше некому.
– Это угроза, обращённая к нам. Что им от нас нужно? – сказал Дик.
– Им нужно, чтобы мы ушли, – предположил Джулиан. – Наверное, где-то здесь есть нечто такое, что очень для них важно, а мы для них помеха. Похоже, эти люди – настоящие бандиты. Бедный Нобби! Он вынужден жить с такими людьми, да ещё собаку его отравили…
Энн вынесла бутерброды с маслом и баночку варенья, но ни у кого кусок в горло не лез. Такое прекрасное было начало дня и такой ужасный конец!
Спать легли рано, и никто не стал спорить, когда Джулиан запер оба фургончика на ключ.
– Не думаю, что они притащатся прямо сейчас, но бережёного Бог бережёт, – сказал Джулиан.
Когда посреди ночи Тимми поднял лай и начал царапать когтями дверь, Джулиан вышел и посветил фонариком, но никого не обнаружил. Что это было – непонятно.
