Когда Эди, обсудив с «Иудой» и другие запланированные вопросы, засобирался уходить, тот, несколько напрягшись, обронил:
— Эди, я сегодня Леночке рассказал, что я ваш человек, и предложил ей подключиться к моей тайной работе. Это необходимо было сделать, чтобы у нее была ясность.
— И как она на это отреагировала? — спокойно спросил Эди, пытаясь вспомнить, как Елена вела себя совсем недавно у входа в изолятор, когда он с Юрой туда подъехали.
— Спросила, почему в таком случае я в тюрьме.
— Ну а вы? — спросил Эди, мысленно заключив, что Елена никак не проявила свою осведомленность о его принадлежности к госбезопасности.
— Я попытался объяснить, что так надо для дела. И сказал правду о вас. Она должна знать, с кем и чем имеет дело, чтобы не сделать ошибок. Вы же знаете, что Джон и его люди шутить не будут.
— Елена во всем откровенна с вами? — произнес Эди, глядя «Иуде» прямо в зрачки. Ему хотелось понять, знает ли тот о ее чувствах к нему.
— Думаю, да, — ответил тот, выдержав этот взгляд. — Не беспокойтесь, Леночка будет также откровенна и с вами, так как доверяет вам. Понимаете, даже не удивилась тому, что вы неожиданно для нее оказались чекистом. Она лишь посерьезнела.
Поговорив с «Иудой» по этой ситуации еще некоторое время, Эди в сопровождении Карабанова вернулся к машине, где его ждали Юра и Елена.
— Как папа? — весело спросила Елена, едва Эди захлопнул дверцу машины.
— Уже скучает по своей любимой дочурке, — отшутился он, подарив ей при этом нежный взгляд.
— Спасибо, я знаю, — улыбнулась она, ответив ему таким же взглядом.
— Может быть, пообедаем где-нибудь, а то желудок начал ворчать? — предложил, улыбаясь, Юра.
— Я согласна, но только не в городе, — заметила Елена. — Лучше в гостинице, там хулиганов не бывает.
Чекисты не стали ее переубеждать и поехали в гостиницу.
После обеда Юра, сославшись на дела, уехал. Эди и Елена поднялись в свои номера.
Через минут пятнадцать Елена постучалась к Эди.
Дождавшись, когда он закроет за ней дверь, прижалась к нему, обхватив шею руками, и прошептала:
— Эди, я стараюсь быть сильной, но у меня ничего не получается, пожалуйста, не вините меня за это.
— Не буду и не хочу, — взволнованно сказал Эди, обняв ее за талию.
Позже, за чаем, Елена, делясь впечатлениями от встречи с отцом, неожиданно спросила:
— Эди, чего мне сразу не рассказали, почему папа в тюрьме и кем вы на самом деле являетесь. Я бы все поняла.
— Александр не решался, все ждал подходящего случая, — пояснил Эди, улыбнувшись.
— Что я должна буду делать? — спросила она, уставившись в него вопросительным взглядом.
— Пока все слышать, запоминать, не совать свой красивый носик не в свои дела, ничего из увиденного или услышанного никому, кроме меня, не рассказывать.
— Даже папе?
— А разве вы ему обо всем рассказываете?
— Нет, о наших отношениях я ему не говорила.
— Выходит, у тебя есть своя тайна. У него тоже была. Ведь до сегодняшнего дня он не рассказывал о своих секретах. И это потому, что так надо. Говорить и рассказывать можно, о чем только душа не пожелает, но только не о запретной теме. Вы поняли меня?
— Поняла. Выходит, что друзья папы не знают о второй стороне его жизни?
— Конечно! Иначе он не смог бы решать государственной важности задачи, — утвердительно произнес Эди и после этого поведал ей о некоторых других правилах поведения человека, взявшего на себя обязательства помогать органам государственной безопасности в борьбе с многоликим противником.
Их беседу прервал звонок Юры, который сообщил, что находится в вестибюле гостиницы и через несколько минут поднимется в номер.
Уловив из ответов Эди суть происшедшего разговора, Елена спросила:
— А Юра знает о папе?
— Нет. Он заботится о нем по моей просьбе. Так надо, чтобы не возникло подозрений у наших оппонентов, — сухо пояснил Эди.
— Извините. Я поняла, что уже нарушила одно из ваших правил — не совать нос не в свои дела, — промолвила, смеясь, Елена.
— Не совсем правильно, я говорил о носике, — пошутил он, нежно коснувшись кончика ее носа.
— Поняла, не буду, только возьмите меня с собой. Не хочу оставаться одна.
— Елена, сейчас разберусь, с чем пришел Юра, потом и решим. Пока вернись к себе в номер, — тепло промолвил Эди и поднялся, чтобы ее проводить.
— Хорошо, я имела в виду, если не помешаю, — сказала она, поднявшись на ноги, и, чмокнув его в губы, ушла к себе.
«Молодец, обучаема и вполне может справиться с поставленными перед нею задачами», — начал рассуждать Эди, возвращаясь к столу, но его мысли прервал стук в дверь и появление в номере Юры.
— Николай просил срочно передать, что Бизенко рассказал дочери о тебе и своем сотрудничестве с нами, — произнес он, закрыв за собой дверь.
— Я знаю. Она сообщила мне об этом, — спокойно отреагировал Эди, показав Юре рукой на стул.
— А Николай с Артемом так всполошились, что генералу помчались докладывать об этой новости.
— Когда?
— Меня отправили сюда, а сами пошли.
— А мы сейчас поедем в город. Мне надо позвонить в Москву, — так же спокойно заметил Эди.
— Позвонить можно и отсюда… — начал было Юра, но, глянув на Эди, на лице которого проявилось недоумение, сказал: — Нет проблем, когда скажешь, тогда и поедем. Потом, посмотрев на него, как бы решая, говорить или не говорить, добавил: — Может, все-таки успокоить ребят?
— Можно бы и успокоить. Но ты же говоришь, что они помчались к генералу?!
— А вдруг генерал еще не принял?
— Хорошо, набирай номер, — согласился Эди.
Неоднократные попытки Юры соединиться с Парамоновым результатов не дали, и, решив заехать к нему после звонка, они отправились на центральный переговорный пункт, предварительно предупредив Елену, чтобы не выходила из номера.
Когда после разговора Эди с Моисеенко они прибыли в комитет, на месте застали только Николая, который тут же начал рассказывать о том, что операторы зафиксировали, как в разговоре с дочерью «Иуда» сдал ей Эди. Артем, посчитавший это отступлением от договоренности со стороны «Иуды» и сигналом к возможному его предательству, решил доложить о ситуации генералу.
— Николай, мне кажется, вы с Артемом несколько перегрелись и забыли, что одной из стоящих перед нами задач является вербовка Елены. Сделать это без опоры на «Иуду» изначально гиблое дело. Об этом я докладывал руководству и получил санкцию на использование его в вербовке Елены. Можно же было, прежде чем бежать к генералу, позвонить мне и я бы все объяснил?
