— Я предлагал, но Артем растерялся и говорит: давай скорее к генералу, а то вся операция поставлена под удар срыва, ну и мы пошли.
— И что из этого вышло?
— Ничего. Генерал подтрунил над нами и спросил: «Вы хотели, чтобы ее вербовали от имени историка-каратиста?» — а затем жестко потребовал от Артема не отвлекаться от работы с Бородиным, чтобы не допустить верхоглядства с его стороны. Да и мне досталось из-за материала на Постоюковых. Как говорится, попал под горячую руку.
— С Еленой все нормально. Она сама обо всем рассказала. Можно считать вербовку в принципе состоявшейся. Дело за выбором формы закрепления.
В этот момент зазвонил телефон.
Николай со словами: «Это генерал», — кинулся к аппарату.
Произнеся несколько раз «так точно», он знаком руки подозвал Эди к столу с телефонами и передал ему трубку, шепнув при этом: «Тарасов».
Эди тут же произнес:
— Здравия желаю, товарищ генерал.
— И тебе того же, майор, — шутливо ответил Тарасов, а затем спросил: — С Моисеенко переговорил?
— Переговорил. Сказал, деньги будут доставлены завтра известным вам человеком.
— Так и сказал?
— Да, так и сказал.
— Что вы думаете по этому поводу?
— Допускаю, что это может быть Марк или сын Сафинского. Ничего другого пока в голову не идет. Маловероятно, что сюда сам Моисеенко поедет.
— А если старший Сафинский надумает погостить в Минске у кого-нибудь из своих старых друзей? Вы же с ним тоже встречались?
— Да, встречался.
— Ну ладно, так и быть, посмотрим на нового кассира Джона. Но как резидент оценил твою здешнюю работу?
— Доволен, обещал отблагодарить. Интересовался, когда приеду в Москву. Я сказал, что, кроме его поручения, мне необходимо еще свои научные дела здесь завершить.
— И как он к этому отнесся?
— Предложил перенести их на потом и сразу же после суда прибыть в Москву, мол, есть очень серьезный разговор.
— Как думаешь, о чем будет этот разговор?
— Пока можно только предполагать, товарищ генерал, — ответил Эди.
— Хорошо, об этом потом поговорим. Скажи, по Шушкееву чем интересовался?
— Тем, как себя чувствует, скоро ли переведут в СИЗО, как настроен по отношению к «Иуде». Но я дал ему дозированную информацию, которую мог получить по этим вопросам мой герой. При этом подчеркнул, что Шушкеев простил «Иуду» и надеется на продолжение дружбы с ним. Сообщил, что он написал письмо, которое попросил меня отвезти в Москву. Данное сообщение Моисеенко сильно заинтересовало, и он предложил передать его человеку, который привезет деньги.
— Хорошо, все правильно. Теперь давай-ка о дочери «Иуды». Тут ко мне прибегали Ковалев и Парамонов и лепетали, что «Иуда» провалил тебя и тому подобное. Я их, конечно, профилактировал за то, что материалами разработки не полностью владеют. Но тем не менее хочу от тебя услышать, есть ли в этой ситуации неясные тебе вещи?
— Нет, товарищ генерал. Все идет по согласованному сценарию. Неожиданностей пока не было.
— Хорошо, хорошо, так держать. Да, сегодня же определись вместе с ребятами насчет Постоюкова. Понимаю, материала мало, но для первого визита, думаю, хватит. Так что действуй, зацепи этого типчика с его женушкой. Только будь аккуратен, по всему, эта парочка из числа матерых шпионов.
— Попробую, товарищ генерал, — отчеканил Эди.
— Не попробую, а сделаю, так следует говорить, майор, — по-отечески тепло бросил Тарасов и отключился.
Когда в трубке послышались гудки, Эди передал ее Николаю и вернулся на прежнее место.
— Ну что? — заинтригованно спросил Николай, присев напротив.
— Поставил задачу сегодня же заявиться к Постоюковым.
— А насчет материалов по ним ничего не сказал?
— Сказал, что тебе вместо беготни к нему по никчемным вопросам следовало бы больше внимания уделить добыче информации по этой парочке, — нарочито сухо произнес Эди. Но, увидев, какое угнетающее впечатление его слова произвели на Николая, рассмеялся и добавил: — Успокойся, я пошутил.
— Ух, ну и напугал же ты меня, — выдавил из себя Николай. — Ведь генерал мог и действительно наказать. Он считает, что главным врагом контрразведчика является некомпетентность, непрофессионализм.
— Николай, тогда тебе на этот раз повезло — генерал был в хорошем настроении и не стал прибегать к экзекуции, — пошутил Эди. И затем попросил у Николая материалы на Постоюковых.
Через пятнадцать минут он сообщил Николаю о своей готовности ехать по адресу и встречаться со шпионами при подтверждении от наружки, что они находятся дома.
Николай тут же позвонил начальнику службы наружного наблюдения и попросил проинформировать его относительно объектов. Спустя некоторое время тот сообщил, что первый объект с утра никуда не выходил, а второй — только что вышла с работы и села в троллейбус, идущий в направлении дома.
Убедившись, что записка Шушкеева находится в кармане, Эди встал и вместе с Николаем спустился во двор, где рядом с машиной его ожидал Юра.
Через час они подъехали к дому, в котором жили Постоюковы, и Эди направился в подъезд.
На первый короткий звонок в квартире никто не отреагировал. На второй, последовавший через десять секунд, из-за двери донесся напряженный женский голос: «Вам кого?»
Будучи уверен, что за ним наблюдают в дверной глазок, Эди спокойно произнес:
— Алексея Александровича.
— Зачем?
— Записку от его товарища передать.
— Сейчас позову, подождите.
Еще через несколько секунд дверь открыл мужчина, в котором Эди сразу узнал Постоюкова.
— Что за записка и от кого? — басистым голосом спросил он.
— А вы прочитайте, там все написано, — нарочито сухо бросил Эди, разглядывая мускулистую фигуру Постоюкова.
«Видно, специально поддерживает форму. Никому и в голову не придет, что ему за пятьдесят», — пронеслось в его голове.
— Заходите, — буркнул Постоюков и шагнул в сторону, пропуская Эди в квартиру.
Прикрыв за собой дверь, он тут же в прихожей спросил:
— Вы давно с ним виделись?
— Утром.
— Он что, не мог сам прийти?
— Не мог, он болеет.
— А что с ним?
— Вы это у него спросите. Мое дело — записку передать и взять у вас то, что дадите для него, — бросил Эди, сопроводив это холодным взглядом.
— Но все-таки, что с ним и для чего ему такие деньги потребовались?
— От ментов откупаться — вот для чего, — усмехнулся Эди.
