…«Вполне возможно, что все это задумано с целью прощупать меня, мол, как я отреагирую на его просьбы и возможные за это благодарности. По всей вероятности, сегодня ночью он еще раз обкатает в мозгах свои задумки и завтра придаст им более конкретную форму. Вот тогда и легче будет их анализировать, а сейчас необходимо накапливать наблюдения… При всем раскладе очевидно то, что «Иуда», как и следует шпиону, попавшему на крючок, начал активно играть свою вынужденную партию», — заключил Эди и открыл глаза.
«Иуда» встретил его «пробуждение» словами:
— Вы, словно каменный, в одной позе просидели пятнадцать минут, как вам это удается? Мне и пяти не усидеть.
— Я давно медитирую, это помогает восстанавливаться.
— Мне не удается, у меня постоянно не хватает времени, но дочь в отличие от меня — молодец, она занимается ритмическим дыханием и каратэ, — тепло промолвил Бизенко и задумался, а потом, словно опомнившись, поведал о том, что она серьезно увлечена восточной философией и историей Японии, Китая и Индии. Приводил примеры того, как она проявляла свои знания во время встреч с его многочисленными друзьями. При этом ни словом не обмолвился о бывшей супруге, что укрепило Эди в мысли о необходимости разобраться в причинах ее смерти… Много он поведал и о своей жизни, командировках за границу, не забывая между тем методично выспрашивать о тех или иных сторонах биографии Эди, которые могли бы ему позволить сформировать впечатление о нем, как о человеке, его планах и настроениях.
Эди в своих ответах был откровенен, насколько это позволяла легенда прикрытия, рассчитывая на то, что такое его поведение будет способствовать их дальнейшему сближению и подвигнет «Иуду» на новые просьбы, которые дадут возможность нащупать ниточку к его хозяевам. Собственно на подобное развитие ситуации и делался расчет при организации внутрикамерной разработки объекта.
Примечательно то, что никто не мешал их приглушенной беседе, которая продолжалась до поздней ночи. Даже Слюнявый непривычно молчал, занятый бесконечным разговором с Долговязым.
Глава VIII
Утро отчего-то наступало медленно. Бледно-ванильный свет с трудом пробивался в отяжелевшую от духоты и смрада камеру и тут же тонул в ее сером убранстве. Эди, бодрствовавший почти весь остаток ночи, соблюдая условия договоренности с Бизенко, медленно прошел к окну и с удовольствием подставил лицо под льющиеся из форточки свежие струи воздуха.
— Можно присоседиться, а то голова разламывается от духоты? — услышал от приближающегося к нему молодого человека, что занимал соседнюю с Бизенко койку.
— Пожалуйста, воздуха свободы на всех хватит, — пошутил Эди, делая шаг в сторону, чтобы находиться к нему вполоборота.
— Спасибо, тут, действительно, свежо, — вполголоса промолвил тот, глубоко вздохнув. — Меня зовут Виктором, я здесь тоже случайный гость. Лопухнулся, как фраерок с мануфактурной фабрики, но ничего, отмажусь, помогут связи.
— Желаю успехов, — холодно заметил Эди, окинув его изучающим взглядом. Он еще вчера, сопоставляя анкетные данные заключенных, которые ему дал Карабанов с личными наблюдениями, признал в этом молодом человеке Жикова, арестованного за избиение продавца ювелирного магазина.
— Спасибо. Желаю и тебе скорой свободы. Не хочется, чтобы такой человек чах на нарах, — доброжелательно отметил Жиков, а потом, сделав небольшую паузу и придвинувшись почти вплотную, спросил: — Может попытаться найти ходы к ментам? За большие бабки они могут на все пойти. Это проверено на все сто процентов.
— Уж прямо на все сто? — недоверчиво изрек Эди, который уже понял, что неспроста к нему в столь раннее утро подвалил этот Жиков.
— У меня есть знакомый, который имеет к большому начальству прямые ходы. Это серьезный малый, по очень трудным делам находил возможности скостить срок или улучшить жизнь на зоне. А для тебя, если хочешь, я вывернусь наизнанку и все порешаю, очень ты по душе мне пришелся.
— А какой вам резон беспокоиться за меня? — спросил Эди, пристально глянув ему в глаза. — Ведь я вам, как говорится, не кум и не сват.
Виктор, спокойно выдержав взгляд, ответил:
— Хочу заработать деньги.
— Но откуда такая уверенность, что они у меня есть? — улыбаясь, спросил Эди.
— Эти рассказали, что ты очень богатый человек, — прошептал он, кивнув в сторону коек с блатными.
— И когда они это могли рассказать, ведь вы с ними не общаетесь? — вновь пошутил Эди. — Все время лежите на своей койке, ни во что не вмешиваясь.
— Вчера, когда ты был у следака. Долго говорил и не только с ними, но и с твоим соседом. Он все выспрашивал про тебя, мол, кто такой, действительно ли был случай с нападением на инкассаторов, известны ли мне подробности и тому подобное. Если коротко сказать, наводил справки.
— А вы ему, что в ответ? — улыбнулся Эди, внутренне напрягшись от последних слов Жикова.
— Чего врать-то, сказал то, о чем слышал.
— Наверно, как и мне, свою помощь предложили, — обронил Эди будто невзначай.
— Нет, у него же нет больших деньжат.
— А вы, оказывается, осведомленный человек, но отчего-то в камере вас не слышно.
— Не хочу проблем с этими, — произнес он, бросив быстрый взгляд в сторону блатных.
— Разумно, ничего не скажешь.
— Конечно, зачем мне с ними бодаться, когда все можно иначе устроить. И будешь: не клят и не мят. Понимаешь, надо уметь находить с ними общий язык, или, как ты, хряц-хряц по балде и — они перед тобой на задних лапках. Я так не смогу и потому веду себя тихо: меня этому научил мой знакомый, — на одном дыхании выпалил Виктор, а затем спросил: — Ну что, заряжать моего малого под твое дело?
— Даже не знаю, что и сказать, вроде я…
— А ты не рассуждай, — на полуслове оборвал его Виктор, — об условиях на марше договоримся, это не проблема, главное, твое принципиальное согласие, и мы начнем действовать. У нас здесь все схвачено.
«Однако наглости ему не занимать, не дал даже договорить, — напрягся было Эди, слушая нагловатую речь Жикова. — Может, поставить на место говоруна, ведь лжет же, — мелькнула мысль, но последовавшая за ней другая: — Его кто-то прикрывает, поскольку так уверенно предлагает помощь по такому сложному делу, — остановила готовые сорваться с языка резкие слова. — Непонятно, отчего с ним блатные поделились информацией обо мне, этаком богатом бандите с большой дороги? — молнией сверкнула третья. — Может он их подсадная утка, перед которым поставлена задача попытаться развести меня на обещалках, мол, посмотрим, как он отреагирует, — вторила ей четвертая. — Все может быть, но это второстепенно, главное то, что с ним вступил в контакт Бизенко. Скорее всего, он делает очередные мазки к моему портрету или пытается прощупать его на предмет использования в своих целях. Поэтому с говоруном нужно будет и далее вести терпеливый разговор, как-никак польза от него есть, но на этот раз пора закругляться, а то он не в меру разошелся, — заключил Эди и холодно произнес:
