— Извините, вы уже не первый раз мне говорите, что надо заставить, заставить, но не забывайте, мы живем не в те времена, когда…
— Вы меня не так поняли, — прервал Артем следователя, — я имею в виду, прежде всего, искусство допроса, умение заставить этого подонка ошибаться.
— Мы и так немало продвинулись, — отпарировал Бородин, — с таким человеком, как Бизенко, не все сразу получается, а мою эмоцию, коллега, вы восприняли дословно. Не торопитесь с выводами, в нашем случае необходима дотошная совместная работа. Поэтому предлагаю ежедневно с учетом складывающейся ситуации корректировать план и тактику работы с подследственным, а не только призывать к действиям. Тогда и результат не заставит себя ждать.
Эди внимательно слушал Бородина, который, к его удивлению, неожиданно дал резкий отпор необоснованным наездам на себя, проявив при этом твердость характера и знание дела. От этого Артем сначала было даже растерялся, а потом съежился и, как показалось Эди, намеривался осадить, на его взгляд, зарвавшегося следователя. В целом создалась ситуация, которая могла перерасти в контрпродуктивное столкновение характеров, что усложнило бы их дальнейшую совместную работу, чего нельзя было допустить.
«Надо спустить пар, иначе они могут и рассориться не на шутку», — решил Эди, и, не ожидая, когда Бородин завершит свой монолог, улыбнувшись, резко заметил:
— Извините, ребята. Как вы догадываетесь, я тоже имею отношение к этому делу. И потому хочу высказаться, конечно, если вы не возражаете, а то вы без меня все тут решите.
Произнеся эти слова, Эди сделал паузу, внимательно вглядываясь в лица Бородина и Артема, на которых еще сохранялись тени былого напряжения, как бы предлагая им, мол, прекратите фехтование колкостями, и, под одобрительное Николая: «Эди, говори» продолжил:
— Бизенко, действительно, трудный случай, в этом никто не сомневается, как и в том, что с ним нужно работать напористо и системно, и такие возможности у нас имеются. Есть совсем новые моменты, которые позволят его растолкать, есть и мысли, как использовать с максимальной пользой. Поэтому предлагаю еще раз все взвесить и четко определить, кто и как будет действовать. И поскольку все нити по данному делу держит в своих руках Артем, ему и карты в руки, но только предлагаю предварительно отпустить Юру, он должен заниматься моей свободой.
— Давайте так и сделаем, — согласился Николай.
— Я — за, но сначала нужно закончить с Бизенко и возвратить его в камеру на обед, — заметил Бородин и тут же подчеркнуто вежливо сказал Эди: — Вам тоже следует вернуться, а то могут возникнуть подозрения у сокамерников, да и надзиратели зададутся вопросами относительно того, где вы питаетесь. Если не в камере, значит кто-то подкармливает, здесь такое себе могут позволить лишь опера.
— Хорошо, давайте так и поступим, — примирительно промолвил Артем, поднимаясь из-за стола.
Вслед за ним встали и остальные. Николай и Юра тут же ушли. Артем медленно подошел к Эди и ткнул его кулаком в грудь, на что он отреагировал фразой:
— Это ты мне приятного аппетита так желаешь?
— От него дождешься приятных слов?! — иронично произнес Бородин, улыбнувшись.
— Да ну вас, ребята, — только и смог сказать Артем, окинув теплым взглядом Бородина, который наклонился к столу, чтобы нажать кнопку вызова.
— Эди, вы присядьте на стул, я вызвал надзирателей. Да, кстати, не забывайте о том, что они на вас затаили злобу, — порекомендовал Бородин, поглядывая на дверь.
— А разве с ними профилактическую работу не провели? — с волнением в голосе спросил Артем.
— Провели, но береженого, как говорится, бог бережет.
— Понятно, спасение утопающего… — начал было Артем, но стук в дверь и появление в кабинете надзирателя не позволили ему досказать известную пословицу.
Эди встал и, сложив руки за спиной, направился к выходу.
Когда через десять минут он остановился, повернувшись к стене около третьей камеры, один из двух сопровождавших его надзирателей скомандовал:
— Чего остановился, тебе не сюда, шагай до восьмой.
— Я здесь прописан, и мои вещи здесь, — произнес Эди, держа в поле зрения обоих надзирателей. Эта фраза была и своеобразным тестом для выяснения их истинных намерений.
— Твои шмотки уже в восьмой, мы перенесли, сейчас ты их увидишь, — оскалился тот же надзиратель.
«Такого не бывает, чтобы вещи зэка носили надзиратели, значит эти ублюдки решили затолкнуть меня к блатным, чтобы те избили, а потом сказать, что случайно перепутали камеру…» — рассуждал Эди, шагая вперед.
Как только процессия достигла восьмой камеры, надзиратель вновь скомандовал: «Стоять! — и затем, распахнув дверь, которая почему-то оказалась не запертой, нервно добавил: — В камеру».
Эди сделал два быстрых шага в камеру — один вперед, а другой вправо к стене — и встал, напряженно оглядывая пустую камеру. «Наверно, зэков на прогулку вывели», — подумал он, наблюдая за тем, как сопровождавшие его надзиратели зашли следом за ним и плотно прикрыли за собой дверь. В это время из дальнего угла на середину камеры вышли еще двое других, в одном из которых Эди узнал «грозного надзирателя».
«Решился все-таки на беспредел, лакей блатных, но посмотрим, что у тебя из этого получится», — еле слышно промолвил Эди, отслеживая движения приближающихся к нему надзирателей.
— Ну что, бандюга, труханул, — оскалился «грозный надзиратель», — мы сейчас тебе за все воздадим, и ты будешь всю оставшуюся паскудную жизнь кровью харкать. Против нас твои выкрутасы с ногами не пройдут.
— Если еще умудрится выжить, — в тон ему добавил один из тех, кто его сопровождал в камеру.
Эди же тем временем молча наблюдал за ними, уже готовый драться как тысяча чертей, так как увидел в этих оборотнях врагов системы, которой верил и исправно служил. Он даже почувствовал, что к нему пришло какое-то до сих пор ему мало известное чувство тяжелой злобы и ненависти, сиюминутно вскормленное хамством и наглостью этих распоясавшихся типов. Это чувство даже заставило сделать его шаг им навстречу, чем немало их озадачил.
Но, переборов в себе секундное замешательство, «грозный надзиратель» крикнул: «Дави его!» — и бросился на Эди с вытянутыми руками, но был опрокинут на пол акцентированным встречным ударом правой ноги в грудь. Отлетая назад, он задел своего напарника слева и вывел его из равновесия, чем тут же воспользовался Эди. Уходя от ударов наседавших со стороны двери двух надзирателей, он той же ногой сделал глубокий выпад к нему и нанес удар правым кулаком в пах, отчего тот сразу со стоном рухнул на пол, схватившись руками за промежность и поджав к животу ноги. Эди же, совершив кувырок через него, встал, развернувшись к остальным нападавшим. Последовавшая за этим схватка была еще короче.
После нее он некоторое время постоял над лежащими надзирателями, не зная, что с ними делать. А потом, приняв решение возвратиться в камеру как ни в чем не бывало, извлек из кармана одного из сопровождавших его надзирателей связку ключей и, убедившись, что в коридоре все спокойно, вышел.
