— Эди, мир изменяется на глазах, и скоро сотрутся все границы. В этих условиях изменяется и само государство. Даже многие ваши коллеги объективно включились в процесс его разложения.
— Напрасно стараетесь, я не верю тому, что вы говорите.
— Я знаю, в это трудно поверить, но правда от этого не перестанет существовать. Видимо, вас к этому процессу не подпускают и потому вы в неведении остались.
— К какому процессу? — спросил Эди, чтобы дать выговориться «Иуде».
— Я же сказал — к процессу коммерциализации КГБ. Те, с кем я связан, мне на фактах показали, как чекисты спешно берут под свой контроль экономические структуры в стране.
— И правильно делают, иначе организованная преступность начнет диктовать свою волю всем и вся.
— Может быть, но я говорю о том, как ваши коллеги сначала проводят рэкет, усиленное давление на предпринимателей, потом предлагают помощь в виде служб безопасности и, как правило, позже сами становятся во главе фирм, предприятий с вытекающими последствиями для бывших хозяев.
— И что дальше? — спросил Эди, ухмыльнувшись, демонстрируя тем самым свое недоверие его словам, хотя лично мог бы привести не один пример того, как некоторые сотрудники КГБ, курировавшие те или иные предприятия, постепенно превращались в торгашей и предпринимателей.
— А дальше? Дальше идет формирование нового класса собственников — чекистов, имеющих реальные возможности вывести свой бизнес на международный уровень.
— Ну вы уж совсем ударились в фантастику.
— Нисколько, — прервал «Иуда», — разве вам неизвестно, что в январе восемьдесят седьмого по настоянию ЦК КПСС отменено ограничение во внешней торговле. Это дало возможность предпринимателям продавать за рубеж дефицитные товары: продовольствие, сырье, электроэнергию, золото. Поэтому сейчас активно создаются совместные с иностранцами предприятия, чтобы выкачать из страны ее стратегические запасы, что в конце концов приведет к ее разорению.
— Вы меня не убедили. Очевидно лишь то, что пытаетесь тем самым как-то оправдать тот вред, который нанесли государству, передавая противнику оборонные секреты? А вы знаете, что и у западных стран, на которые вы работали, и у нас это называется предательством? — зло произнес Эди, глядя на растерянного «Иуду».
— Знаю, — коротко сказал тот, а затем, ухмыльнувшись, добавил: — Вот и вы, Эди, занервничали. Проявили тем самым свою истинную сущность гэбэшника.
— Вы думали, я стану вам рукоплескать, когда передачу иностранной разведке ключей от московского неба, предательство любимой дочери, убийство ее матери вы пытаетесь прикрыть якобы борьбой с неугодным строем. И вообще, слушая этот бред, я подумал, что вы никогда никого не любили. А ваши слова о любви к ближним — всего лишь маска прикрытия ненависти к людям.
— Эди, я не буду даже пытаться, что-нибудь в свое оправдание говорить, ибо все это бесполезное сотрясание воздуха. Скажу, что это совсем не так. И попрошу, если это возможно, чтобы вы не говорили в таком тоне о моей любви к дочери. Если бы это было так, я давно жил бы за границей. Здесь меня держала только она, которой не решался сказать, что так надо.
— Через окно в Польшу?
— Не только, у меня есть, точнее были, вполне легальные возможности для этого.
— Вы опять говорите полправды, вам не разрешили бы ваши хозяева, которым вы нужны здесь, чтобы красть оборонные секреты.
— Разрешили бы, но для этого я кое-что должен был сделать… — не договорил «Иуда».
— Конечно, какой-нибудь очередной секрет страны им продать да иудины тридцать сребреников туда перебросить, — утвердительно сказал Эди, вызвав недоумение шпиона.
— Значит, Глущенков ваш человек?! — то ли вопросительно, то ли утвердительно произнес «Иуда». — Я неслучайно этого гада подозревал в двурушничестве. Он же, наверно за деньги.
— Александр, поймите, вы обложены со всех сторон и многое, что вы можете рассказать, контрразведке и так известно, — прервал его Эди. — Давайте лучше по существу говорить. У нас крайне мало времени, и это не в вашу пользу. — А сам подумал: «с чего же «Иуда» инициативно вплел сюда Глущенкова? Случайность или продуманная попытка прояснить ситуацию с тем, чтобы учесть в дальнейшем разговоре со мной»? Но, решив к данному вопросу вернуться позже, не стал реагировать на этот пассаж шпиона.
— Эди, я не мальчик и понимаю, что вы хотите использовать меня для передачи за рубеж какой-то информации, чтобы там клюнули на нее и запутались в своих расчетах. А торопитесь потому, что каждый уходящий день ставит под сомнение задуманное. Вот теперь я окончательно убедился в том, что меня в милицейском изоляторе держат по этой же причине, — горько усмехнулся «Иуда». — В принципе я готов с вами поработать, но только если вы лично будете вести меня. А также дадите хоть какие-нибудь гарантии того, что меня не расстреляют.
— Александр, таких гарантий вам сейчас никто не даст. Скажу только, что примеры смягчения судом приговоров по таким делам имеются.
— Иначе говоря, у меня есть шанс остаться в живых и скрыть от дочери истинную причину нахождения в тюрьме? — задумчиво промолвил «Иуда», глядя на Эди отсутствующим взглядом.
— Такой шанс у вас действительно есть, — утвердительно сказал Эди. — Но для этого нужно хорошенько и честно поработать.
— И на этом спасибо, — прервал его «Иуда», дрожащим голосом. — Ну что ж, давайте начинать работать.
После этих слов Эди потянулся к телефонному аппарату и снял трубку, чтобы напомнить Артему об обеде, но, увидев входящего в камеру с подносом в руках Николая, опустил ее. И, сделав знак Николаю, чтобы он поставил поднос перед «Иудой», произнес:
— Александр, вы сейчас пообедайте, а я тем временем переговорю с коллегами о наших дальнейших делах и вернусь.
— Спасибо, думал, вернете в карцер, — заметил тот, не пытаясь даже скрыть своего удивления.
— Мы о месте вашего дальнейшего пребывания поговорим позже, — произнес Эди, вставая из-за стола. Затем, вспомнив о приходе к изолятору Андрея, спросил о нем, мол, чего приходил и что он за человек.
— Он родственник моего здешнего приятеля, у которого я квартировал, — не задумываясь, ответил «Иуда». — Парень как парень, я через него планировал кое-какие дела решать.
— Александр, с этого момента нужно будет, как мы договорились, говорить не о кое-каких делах, а конкретно: кто, что, где и как, ведь этап с загадками мы же прошли.
— Он завязан на Золтикова, в записках я писал о нем под буквой «З», который держит связь с моим знакомым поляком.
Но, увидев, как Эди недовольно покачал головой, тут же продолжил:
— Это валютные дела и переход через границу. Андрей не знает об этом. Он проверялся на мелких поручениях, типа узнай и спроси о таком-то человеке. Но он перспективный малый, если как следует поработать с ним. К тому же имеет влияние на Золтикова.
