— О каких знакомых идет речь? — спросил, несколько напрягшись, Андрей.
— Было бы правильно, если бы вы сами рассказали о таких лицах, ведь не все же ваши знакомые занимаются делами, к которым могут проявлять интерес органы государственной безопасности. А то как-то даже неудобно тыкать пальцем в ваших знакомых. Так что, Андрей, называйте их сами, — доброжелательно порекомендовал Эди.
— Вы имеете в виду того, кто в тюрьме? Но я его мало знаю, он дружит с моим дальним родственником. Других таких вроде среди моих нет.
— Андрей, прошу вас не портить сложившееся доброе впечатление. Вы же видите, мы настроены на уважительный и откровенный разговор с вами, который в зависимости от того, как себя поведете, может иметь для вас как негативную, так и положительную перспективу.
— Да, есть еще Жиков и Золтиков, — с трудом выговорил Андрей.
— Вот и хорошо. Расскажите сначала о Викторе, — предложил Эди, специально акцентировав внимание на нем, чтобы потом плавно перейти к Золтикову, — ведь вы с ним, насколько мы знаем, состоите в хороших отношениях.
— Я бы не назвал их хорошими, но иногда общаемся. Сейчас он сидит в тюрьме. По сути, он обычное трепло, мелочник и любитель тусовки. Каких-либо совместных дел не имели. Может обещать и забыть, а мне такие ребята не нравятся.
— А Золтиков?
Андрей как-то исподлобья посмотрел на Эди и произнес:
— Его знаю давно по занятиям в одной секции.
— Вы с ним друзья или просто знакомые по секции? — спросил Эди, чтобы как-то активизировать собеседника.
— В дружбе не состоим, но встречаемся, проводим вместе время за кружкой пива.
— Чем он занимается и есть ли у вас с ним общие дела? — спросил Эди, бросив взгляд на Николая, который еле сдерживал себя, чтобы не включиться в разговор, видимо считая, что Андрея необходимо припереть фактами. Но, помня, что задача беседы состоит в приобретении в лице Андрея союзника против Золтикова, Эди не торопил события.
— Кое-какие просьбы он мне высказывает, и я пытаюсь помочь, если это возможно, а так общих дел нет.
— Можете ли конкретизировать, какие просьбы у него к вам бывали?
— Я его несколько раз возил в Брест, знакомил там с нашими сотрудниками. Заносил неоднократно моему родственнику какие-то свертки для передачи Александру Семеновичу, тому, кто сейчас в тюрьме. Фамилию его не знаю. Иногда пробивал по адресному бюро людей, наводил о них среди милиционеров справки, мол, кто они и чем занимаются, — ответил Андрей, покраснев от волнения.
— А к тюрьме приходили по просьбе Золтикова?
— По его, — сказал Андрей и опустил голову, из-за чего Эди сделал вывод, что этим вопросом нащупал слабое место собеседника и, решив надавить на него, произнес:
— А Карабанову сказали, что родственник прислал. Хотели авторитетом его фамилии придавить и получить нужную информацию?
— Не хотелось называть Золтикова, к нему здесь не совсем хорошо относятся.
— В каком смысле нехорошо?
— Считают проходимцем и ловкачом.
— А вы с этим не согласны?
— В принципе он и мне неприятен по этим же причинам, но не отталкивать же по этим соображениям человека, с которым не один год в одной секции занимаюсь, езжу на соревнования, делюсь куском хлеба.
— Понимаю, к тому же, как видно, он к вам сам тянется.
— Я ему нужен, вот и тянется. Только до конца я не понял, для чего.
— Если мы вам подскажем, поверите?
— Поверю, поскольку не вижу причин вам говорить неправду.
— Андрей, вы опять логичны. Нам он вроде ни к чему, но некоторыми поступками заставил собой заинтересоваться. Кстати, скажите, что Золтиков хотел узнать про приятеля вашего родственника?
— Ну, как обстоят его дела в тюрьме, может ли он скоро выйти на волю, реально ли с ним встретиться. Но больше всего его интересовало, что он следствию рассказал о себе и своих знакомых.
— Не называл фамилии этих знакомых?
— Называл себя и моего родственника и все. Говорил, что было бы здорово узнать, чьи фамилии фигурируют в протоколах его допроса.
— Понятно. Андрей, давайте вернемся к вопросу о его поручениях. Скажите, а вы не спрашивали у него, для чего он ездит в Брест и что в свертках передает Бизенко? Такая фамилия этого сидельца в СИЗО.
— По Бресту спрашивал, и не раз, но он отнекивался, мол, так надо. И отмазывался от меня небольшими деньгами, обещая позже вознаградить приличной суммой. А насчет свертков сразу сказал, чтобы я не вздумал их даже прощупывать, а то, мол, родственнику расскажет.
— Выходит, в Бресте у него финансовые интересы, если может прилично вознаградить, или вы думаете иначе?
— Думаю, да. Деньги у него водятся, даже немалые.
— Как вы считаете, откуда они?
— Его за что-то подогревает Бизенко.
— А за что такую щедрость он проявляет к нему, не задавались таким вопросом?
— Нет. У них наверняка имеются свои интересы, но какие — не знаю.
— А у родственника не интересовались?
— Интересовался, но он сказал, чтобы я не лез в эти дела, если не хочу неприятностей. И я послушался, ведь он заботится обо мне, даже жигуленок подарил, в милицию устроил.
— Андрей, скажите откровенно, ваш родственник знает, чем занимались Бизенко и Золтиков?
— С Бизенко он дружит давно. Бывал не раз у него дома в Москве, когда ездил туда по партийным делам. Приезжая сюда, Бизенко всегда останавливался у моего родственника. И всегда привозил ему и его жене дорогие подарки. Так было и в этот раз. Но что их на самом деле объединяет, неизвестно.
— Вам не приходилось встречаться с человеком по фамилии Шушкеев, которого Бизенко чуть на тот свет не отправил?
— Не приходилось, но знаю об этом случае от родственника. Он рассказывал, что из-за какого-то подлеца в тюрьму угодил хороший человек.
— Понятно. Скажите, а Золтиков сейчас в Минске?
— Да, но опять собирается в Брест.
— Он сам сказал?
— Да, попросил отвезти, а через три дня приехать, чтобы забрать.
— Вы согласились?
— Да, хочется заработать, тем более у меня после дежурства много свободного времени.
Эди хотелось спросить у него и о Глущенкове, но не стал этого делать, поскольку понял, что тот, скорее всего, не выходил на него из соображений конспирации, а контролировал через Золтикова.
В ходе дальнейшего разговора, чтобы понять, как Андрей отреагирует на предложение сотрудничать с органами госбезопасности и участвовать в разработке Золтикова, ему задавались различные специальные вопросы, на которые были получены благоприятные ответы. После чего состоялась, как говорят чекисты, его классическая вербовка и всесторонний инструктаж. Затем было раскрыто, как и какую задачу он должен будет выполнять под непосредственным руководством Николая, который тут же познакомился с ним и в течение десяти минут обговорил способы связи.
