— Жуком?
Он улыбнулся, и тон его голоса взлетел на несколько октав.
— Ага. Жуком. Обожаю мыть посуду.
Последним (я имею в виду хронологический порядок, а не степень важности) к нам присоединился Оззи. Он подкатил к нам на ярко-розовом джипе. Ростом едва ли выше полутора метров, Оззи был одет в старые шорты и резиновые шлепанцы. Ногти на ногах были покрыты голубым лаком. По его словам, это постаралась его девушка Свинда.
— Свинда? — переспросила я. — Дочка Коры Ли?
— Да, она самая. Она же мне про вас и рассказала. Ну че, как? Дадите мне работенку?
Как оказалось, Оззи трудился на кухне в «Маллиуане» и, как и Элвин, был готов сменить место работы. Оззи оказался очень трудолюбивым. С утра до ночи он помогал своему дяде, который владел кучей самых разных контор. Дядя Моран держал бюро ритуальных услуг, агентство по прокату автомобилей, фирму по вывозу мусора и цветочный магазинчик. И повсюду ему помогал Оззи. Мы решили «дать ему работенку». На этом процедура найма завершилась. Никаких тебе объявлений о вакансиях или рекомендательных писем, и все же нам удалось набрать штат из восьми человек.
Мы с Бобом постоянно мотались на Сан-Мартин, чтобы подкупить недостающие продукты и стройматериалы. Мы регулярно заглядывали в полюбившуюся нам «Тропикану» и кондитерский магазин. Мы успели свести знакомство с торговцами вином, поставщиками мяса, рыбы, овощей и молочных продуктов. Теперь мы практически не пользовались картой, а я все свободнее говорила на французском, который когда-то учила в старших классах. Поставщики привыкли гонять заказы на Ангилью и регулярно подвозили товар к «Леди Одессе». Поиск ингредиентов теперь не сулил головной боли. Безусловно, кое-какие сложности имелись, но в результате мы получали то, что хотели.
К концу сентября я успела израсходовать почти восемьсот литров краски. Несмотря на то, что немалая часть краски оставалась на мне и ее ежедневно приходилось смывать с тела, в основном она была использована по непосредственному назначению. Груда досок возле ресторана растаяла. Мы наводили последний лоск. Боб зачищал и полировал бар из красного дерева, который они сделали с Джесом, а Шебби с братьями готовились приступить к новой работе.
Однажды, когда день выдался особенно жарким, мы занимались обустройством кухни, а я как раз вернулась от Кристины — привезла попить холодненького.
— Оспади, — неожиданно произнес Клинтон, уставившись на огромную кухонную плиту, которую мы как раз собирались заносить. Я догадалась, что он имел ввиду «О господи».
— Что случилось, Клинтон?
— Оспади! — снова воскликнул он. — Бабби, — это он так называл Боба, — у нас газа-то и нет.
— Что значит, «газа нет»? Ведь раньше он тут был?
— Да, но его возили в баллонах.
— И что же нам делать?
— Джеремая Гамбс.
— Чего?
— Надо ехать к Джерри Гамбсу.
— Кто такой этот Джерри Гамбс и где мне его искать? Он, случаем, не родственник Джошуа Гамбсу?
— Все Гамбсы родственники. Джерри живет рядом со мной.
— В Блоуинг-Пойнт?
— Ага. Езжайте туда и смотрите на указатели. Вам надо в гостиницу «Рандеву-Бэй Хотэл». Там спросите Джерри. Без него никак. Иначе на этой плите мы ничего не приготовим.
Оставив подробные инструкции, как расставить новенькие столы из нержавеющей стали и оборудование, мы с Бобом направились в Блоуинг-Пойнт. За поворотом в Вест-Энде у соляного озера мы приметили белый автомобиль-катафалк, кажется, шестьдесят девятого года выпуска, припаркованный у пекарни. Водительская дверь была открыта. Прислонившись к ней, Оззи беззаботно жевал бутерброд.
— Такое увидишь только на Ангилье, — покачал головой Боб.
Когда мы проезжали мимо катафалка, муж помахал рукой. Оззи был настолько рад нас видеть, что потянулся к рулю и побибикал.
— Да, такое увидишь только на Ангилье, — повторила я. — Как ты думаешь, катафалк пустой или с гробом?
«Рандеву-Бэй Хотэл», в отличие от «Маллиуаны» и «Кэп Джулуки», отличается старосветским шармом. В этой гостинице создается впечатление, что ты попал в другую эру. Когда глядишь на главное здание с верандой на всю длину фасада, слово «роскошь» как-то не приходит в голову. Истертые плетеные кресла-качалки обращены к морю, а на длинном столе на двенадцать персон — разнокалиберная посуда из разных сервизов. Через дорогу располагались два здания, напоминавшие отели. Мы заключили, что там находятся номера.
На краю веранды в пляжном кресле дремал мужчина. Когда мы подошли поближе, то поняли, что перед нами местный Санта-Клаус. Голое пузо вздымалось и опускалось в такт дыханию, а длинная кустистая борода доходила до середины груди. Почувствовав, что над ним кто-то склонился, Санта-Клаус приоткрыл один глаз.
— Чем могу помочь? — спросил он низким голосом, напоминавшим голос Джошуа. Видимо, все мужчины семейства Гамбс говорили баритоном.
— Скажите, вы, часом, не Джерри Гамбс? — начал Боб.
— Он самый.
— Меня зовут Мелинда, — представилась я, — а это мой муж, Боб. Мы открываем ресторанчик в Мидс-Бэй, и нам посоветовали обратиться к вам по поводу газа.
— Правильно посоветовали. Чего-то жарковато сегодня. Не хотите чего-нибудь выпить?
Мы ответили утвердительно, но не сразу — уж слишком ошеломило нас его радушие.
— «Тинг» хотите? Лучше «Тинга» ничего на свете нет.
— А что это такое? Что-то алкогольное?
— Нет-нет-нет. «Тинг» — это типа грейпфрутового сока. Его привозят с Сент-Китса. Пойдемте со мной, выпьем.
Джерри медленно поднялся, нацепил пару изрядно поношенных сандалий и повел нас с веранды на кухню. Все стояло раскрытым нараспашку — никаких замков. Холодильник был годов пятидесятых: с закругленными краями и ручкой-замком. Джерри достал три бутылки с желтой этикеткой.
— Давайте присядем, — предложил он.
Мы вернулись на веранду. Джерри опустился обратно в пляжное кресло, а мы устроились за стоящим рядом карточным столиком. В Джерри Гамбсе было что-то загадочное, чуть ли не волшебное. Нам захотелось узнать о нем побольше.
Мы пили «Тинг» и разговаривали, разговаривали, разговаривали. Мы с Бобом слушали Джерри с огромным интересом. Джерри родился в 1913 году в семье рыбака. В молодости он был единственным портным на всей Ангилье, шил форму для юношей, принимавших участие в лодочных гонках, и костюмы для клиентов с других островов. Я представила, как на Ангилью приходят крошечные лодчонки с людьми в рванине, и через неделю эти же люди уплывают, разодетые в костюмы-тройки — теперь они готовы сделать предложения возлюбленным, оставшимся дома.
Джерри открыл «Рандеву-Бэй Хотэл» в 1959 году. Это была первая гостиница на Ангилье. Однако прежде чем избрать себе жизнь затворника в хижине на территории отеля, Джерри Гамбс успел попутешествовать. В возрасте двадцати пяти лет он перебрался в Бруклин, там закончил школу, а потом выиграл стипендию на учебу в нью-йоркском Сити-Колледже. В 1941 году после Перл-Харбора Джерри поступил на службу в американскую армию и получил гражданство. Он изучал инженерное дело в университете Пенсильвании и экономику в нью-йоркской Академии бизнеса. Джерри с гордостью сказал нам, что в 1951 году он построил свой первый одноэтажный дом в Эдисоне, что в Нью-Джерси.
