Возьмите ½ чашки «Коко Лопес» и налейте в блендер. Добавьте ½ чашки ликера «Бейлис айриш крим», 2 очищенных банана, 2 чашки кубиков льда и, по желанию, 60 гр белого рома (это не обязательно, и без него будет очень вкусно). Смешайте на высокой скорости до однородной консистенции.
Рецепт приводится из расчета на 2 порции.
— Мне надо идти, посмотреть, как там на кухне, — сказала я Бобу.
— Давай навсегда запомним этот вечер, — ответил он, — официально наша новая жизнь начинается сейчас.
— И она будет довольно печальной, если я немедленно не отправлюсь на кухню, — добавила я.
Мы развернулись и двинулись прочь от моря к ресторану. Нам очень хотелось поскорей приступить к делу.
К половине седьмого все было готово. Разглаживать, начищать, готовить, печь, проверять и перепроверять больше было нечего. Боб мотался с кухни и на кухню, а я, собрав всех работников, в последний раз прошлась с ними по меню.
— Слушайтесь моих указаний, — велела я, — заказы будем выполнять по очереди. Главное — набить руку, а дальше уже будет проще.
Лоуэлл и Мигель пытались изобразить в обеденном зале бурную деятельность, но на самом деле они, главным образом, поглядывали в окна — не мелькнет ли свет приближающихся фар.
— Все, народ пошел, — наконец произнес Мигель. — Точно. Едут.
Первые клиенты переступили порог нашего ресторана без нескольких минут семь. У нас было забронировано двадцать два места. На большее мы не рассчитывали — в октябре на острове довольно тихо: самая пора для того, чтобы раскачаться перед началом настоящего сезона. Двадцать два заказа — в самый раз: не много и не мало.
Через час в обеденном зале сидело уже сорок восемь человек. На моей некогда аккуратненькой кухне воцарился хаос.
— Лоуэлл, — орала я, — передай всем, что у нас кончились омары! Мы не успеваем их жарить!
— А как же пятый столик? — кинув на меня безумный взгляд, спросил он. — У них же заказ — три омара!
— Лоуэлл, — чувствуя, как меня охватывает паника, повторила я, — скажи, что мы очень извиняемся.
Мы не справляемся.
Боб влетел на кухню, держа в руках две тарелки, на одной из них лежало филе тунца, на другой — стейк.
— Вернули назад. Сказали, что просили полусырое, — сказал Боб, глядя на Шебби, трудившегося за грилем, — а здесь — все прожарено.
— Шебби, — пояснила я, — когда в заказе сказано «недожаренное», значит, мясо и рыбу практически не надо готовить.
— Как же так, Мэл? — удивился Шебби. — Я всю жизнь жарю стейки так, чтоб не было крови. И вообще, нельзя же сырого тунца людям подавать.
— Шебби, ты понимаешь, что означает слово «недожаренный»? — Я тут же пожалела о своем резком тоне, настолько подавленно бедняга на меня посмотрел.
— Да, но…
— Шебби, обсуждать это прямо сейчас — идиотизм. Давай, чтобы не оставлять клиентов без ужина, переделаем эти заказы вместе. Договорились?
— Ты что, собираешься кормить людей сырым мясом и рыбой? — воззрился он на меня.
На кухне стояла дикая, просто убийственная жара, но стоило нам открыть дверь на улицу, как ветер тут же раскидал по всему помещению квиточки с заказами. Я как раз лежала на животе и шарила под плитой в поисках последнего улетевшего заказа, когда Гаррилин неожиданно объявила:
— Мэл, у меня пельмени кончились. Где их еще взять?
— Еще? Мы израсходовали все пельмени?
Прежде чем я успела найти выход из пельменного кризиса, ко мне обратился Шебби:
— Мэл, я тут вот тунца перевернул. Та его часть, что сейчас сверху, она еще не готова. Думаю, это состояние и называется «полусырым». И что теперь, вот так этого тунца на тарелку и класть?
— Да, все правильно. Только положи еще снизу ровный слой орцо. Видел, как я сегодня делала весь вечер?
— Ага, ладно. Заметано, — отозвался Шебби.
Я принялась показывать Оззи, как делать пельмени, и подняла голову как раз в тот момент, когда в зал понесли тарелку с тунцом, приготовленным Шебби. Рыбное филе было водружено на вершину настоящей горы орцо, напомнившей мне размерами груды риса и гороха в закусочной у Коры Ли — у нее одной порции этого добра хватило бы на семью из четырех человек. Я махнула рукой, понимая, что ребят, работающих у нас, придется еще очень многому учить.
— О-ля-ля, — покачал головой Оззи, который, видимо, позаимствовал это выражение у французского шеф-повара, когда работал под его началом на кухне при «Маллиуане».
— Слушай, Мэл, — сказал мне Жук в середине вечера, — а народу-то еда нравится. Всё с тарелок подчищают! Их даже мыть потом не обязательно.
— Я буду еще счастливей, если нам удастся удержать темп, — отозвалась я.
В обеденном зале все происходило в не менее бешеном ритме. Боб обожал болтать с гостями, и поэтому ему было непросто отрываться от беседы, когда официанты нуждались в его помощи. Всем хотелось узнать, откуда мы приехали, чем занимались раньше и как судьба занесла нас на Ангилью. Карта вин тоже требовала внимания Боба: гости за несколькими столиками захотели обсудить достоинства вин и сортов винограда. Жаль, времени было мало: Боб часами мог обсуждать достоинства «пино-нуар» из Орегона, сравнивая его с бургундским, и вести дискуссии о том, почему американские виноделы упорно не желают отказываться от столь явственных дубовых ноток в букете «шардоне». В какой-то момент Элвин прошептал ему на ухо:
— Боб, клиенты из-за второго столика ушли.
— Как ушли? Ушли и не поели?
— Ага, просто ушли и все, — покачал головой Элвин. — Сказали, что у них никто не принял заказ.
Уже ночью, улегшись в постель, мы с Бобом принялись перебирать события вечера и обсуждать, какие меры следует предпринять, чтобы избавиться от огрехов и накладок. Когда мы уже засыпали, я почувствовала, как что-то щекочет мне ногу.
— Вылезай из кровати! — заорала я, спрыгнув на пол.
Боб резко вскочил, и я увидела, как по простыням, полностью игнорируя происходящее вокруг, ползет многоножка, неспешно перебирая всеми своими лапками. Она бы так ползла и дальше, не пристукни ее Боб. Многоножек, равно как и скорпионов и кучу других подобных тварей, нам доводилось видеть и раньше, но до сего момента ни одна из них не пыталась составить нам компанию в постели. Каждое утро мы скрупулезно осматривали обувь: эти создания обожают прятаться в прохладных носках кроссовок, но кровать — совсем другое дело, это уже наглость. Ночь прошла беспокойно, мы просыпались от каждого шороха и утром первым делом вызвали дезинсектора.
За первые несколько недель работы нашего ресторана я узнала много нового о рыбе. Я усвоила, чем отличается черный групер от серого, желтохвостый люциан от красного, какую рыбу надо скоблить, а с какой снимать кожу. При этом на Карибах самой любимой рыбой считается ваху. Боб слышал, что поймать ее очень непросто, и мы пришли к выводу, что она так называется потому, что когда эта рыба все-таки оказывается в лодке, рыбаки издают радостный возглас: «Ваху!».
