— Джеймс не отличается многословием, — пояснил Бенни, — переговоры за него буду вести я. — Выпростав руку, он показал на еще один диван, и мы сели. — Насколько я понимаю, вы хотите взять в аренду дом на Мидс-Бэй и устроить там ресторан.
— Именно так, — произнесла я. Неожиданно у меня возникло ощущение, что мой собеседник — учитель, а я его ученица. Бенни так и не сел. Он мерил шагами комнату: от нас к Джеймсу и обратно. Совершенно очевидно, он получал удовольствие от взятой на себя роли посредника.
— Нам понравилось место, — продолжила я, скромно умолчав о глубине восторга, который мы испытали. — Но здание вообще-то маловато. Кроме того, надо благоустроить прилегающую территорию.
— Джеймс, — повернулся Бенни к двоюродному брату, — полагаю, им можно позволить расширить здание и… — Повисла длинная пауза. Возможно, для усиления эффекта. — …и посадить рядом цветы?
Джеймс молча разглядывал свои ноги. Примерно секунд через пятнадцать он едва заметно кивнул. Мы это сочли знаком согласия.
— Итак, — Бенни снова повернулся к нам, — вы можете увеличить площадь здания. Можете что-нибудь посадить. Но для этого вам надо обратиться в отдел земельной собственности и получить копию плана с указанием границ участка, на основании которых и будут производиться все работы.
Боб поинтересовался, не является ли Бенни юристом.
— По правде говоря, нет, — рассмеялся Бенни, — но в свободное время я читаю книжки по юриспруденции. — Он повернулся ко мне. — Если хотите, я продиктую условия аренды, вы их запишите от руки, а потом отпечатаете.
Бенни скрылся в соседней комнате, а Джеймс, оторвавшийся наконец от созерцания собственных ног, уставился в окно с таким видом, словно ему сейчас хотелось оказаться в каком-нибудь другом месте. Неожиданно мне пришло в голову, что причина его поведения крылась в невероятной стеснительности, а отнюдь не в хамском отношении к нам. Мы переглянулись с Бобом, но при этом не произнесли ни слова. Из соседней комнаты доносились хлопанье выдвигаемых и задвигаемых ящиков стола, шелест сминаемой и отбрасываемой прочь бумаги и еще какой-то странный звук, словно бы десяток шарикоподшипников катился по покрытой плитками полу.
Появился Бенни. Протянув мне блокнот линованной бумаги и ручку, он снова принялся мерить комнату шагами. Вытягивая коротенькие ножки, словно на марше, он пересекал ее из конца в конец, затем разворачивался, и все повторялось снова. Одновременно он диктовал.
— «Договор об аренде вступает в силу»… — Он оборвал себя на середине предложения. В обычной жизни Бенни разговаривал тенором, но когда начинал диктовать, голос его отчего-то превращался в баритон. Бенни повернулся к Бобу и, взяв на октаву выше, полюбопытствовал: — Так когда он вступает?
— Нам бы хотелось, чтобы договор вступил в силу в день открытия, — прочистив горло, ответил Боб.
Вытянув шею, Бенни снова двинулся по комнате.
— В таком случае я предлагаю следующее. Договор об аренде вступает в силу с настоящего момента, а Джеймс любезно предоставит вам отсрочку по выплате арендной платы до фактического дня открытия ресторана. — Он выжидающе посмотрел на Джеймса. Ответа так и не последовало.
— Джеймс, ну как? Ты согласен? — воззвал к нему Бенни. В его голосе слышалось легкое раздражение.
Боб попытался прийти на помощь.
— Джеймс, — начал он, — речь идет о том, что договор вступает в силу, скажем, первого июня. То есть через неделю. А платить мы за аренду станем, только когда откроемся.
Устремив взгляд в точку, находящуюся где-то над нашими головами, Джеймс наконец отверз уста:
— А когда вы открываетесь?
Мы с Бобом переглянулись. Неожиданно в разговоре подняли очень серьезную тему. Мы еще даже толком не приняли окончательного решения, стоит ли нам переезжать на Ангилью или нет, а уже вовсю обсуждаем условия аренды. На мой взгляд, события развивались слишком быстро. Однако сейчас, оглядываясь назад, становится ясно, что так нам было проще принять решение.
— На строительные работы уйдет примерно три месяца, — принялся рассуждать вслух Боб, — а до этого нам еще нужно закупить стройматериалы. Помимо этого, нам требуется оборудование, тарелки и… В сентябре все гостиницы закрыты, значит… — Он посмотрел на меня и я ободряюще кивнула, — ориентировочно мы должны открыться в октябре.
Боб посмотрел на меня, я посмотрела на Бенни, а потом мы все втроем посмотрели на Джеймса. Где-то через полминуты Джеймс пожал плечами и снова едва заметно кивнул.
— Такие условия Джеймсу по душе, — улыбнулся Бенни.
Он снова начал диктовать, и его голос сделался на октаву ниже:
— Данный договор об аренде заключается между Джеймсом Максвеллом, рыбаком, проживающим в Блоуинг-Поинт, — открыли скобки, «здесь и далее термином „арендодатель“, в зависимости от ситуации также могут именоваться лица, действующие от его имени или по его поручению», — закрыли скобки, и… — Он велел мне вписать наши имена, фамилии и адрес.
— У нас пока здесь еще нет адреса, — сказал Боб.
— Ну тогда просто оставьте свободное место, — пожал плечами Бенни. — Однако учтите, что вам обязательно нужно будет иметь здесь адрес. Иначе договор не сможет вступить в законную силу. Вам надо найти себе дом. И чем быстрее, тем лучше. — Он одарил нас улыбкой. — У меня есть для вас кое-какие варианты, но об этом позже.
Я поняла, что Бенни очень воодушевился, поскольку ему предоставилась возможность провернуть еще одну сделку.
Он продолжил излагать условия аренды (срок — пять лет с правом продления на еще пять), страховка, коммунальные услуги, обслуживание, внесение дизайнерских изменений. Все это, как следовало из контракта, должно было быть оплачено арендаторами, то бишь нами. Бенни блистал такими терминами, как «договорные обязательства» и «вышеупомянутый».
Нам уже стало ясно, сколь наивной была наша надежда, что все обойдется рукопожатием.
Наконец Бенни добрался до пункта относительно условий оплаты и многозначительно посмотрел на Джеймса. Джеймс поднял голову, скользнул взглядом по макушкам наших голов и уставился на Бенни. На этот раз ждать ответа не пришлось.
— Пять тысяч в месяц.
Сердце мое екнуло и провалилось куда-то вниз. Сумма была нелепо, непомерно высокой. Мы это прекрасно понимали. Боб посмотрел на меня так, словно его обухом по голове ударили. Он открыл рот, но оттуда не донеслось ни звука.
— Мы вообще-то рассчитывали на тысячу, — призналась я.
Как это ни удивительно, но вмешался Бенни.
— Пять тысяч — это и правда слишком, Джеймс, — промолвил он.
Джеймс пристально посмотрел на Бенни, после чего вернулся к изучению собственных ног. Повисло долгое, очень долгое молчание. Я нисколько не сомневаюсь, что все присутствующие слышали, как у меня колотится сердце. Наконец Джеймс родил:
— Первые пять лет: три тысячи американских долларов. Следующие пять лет: пять тысяч.
