– А что сейчас делать?
– Ясно что. Надо с ним решать вопрос.
– Давай решим, – сказал младший. – Только вначале парики купим, чтобы больше не светиться. А то уж больно мы приметные!
– Киношек насмотрелся? Еще женские платья и туфли на каблуках.
– Можно бошки побрить либо перекраситься.
– Ну, давай лучше побреемся. Это легко, а перекрашиваться – целое дело.
– Тоже правильно, – согласился младший.
– И с этими козлами решать надо! – зло оскалился старший Хвост.
– Обязательно! Я перед братвой блатной божбой поклялся!
– И я. Только и без клятвы мы бы их уделали!
– Надо одновременно обоих валить! Если одного – второй стреманется, и к нему не подступишься!
– Одновременно. Но по одному! Если вместе будут – могут дать оборотку!
– Ясен пень! Только стволы нужны. Это черти мурые, не какой-то свидетель…
– Золотого найдем, стволы будут.
– Харэ! – подвел итог младший Хвост.
Через некоторое время вернулся Андрей с водкой, колбасой, консервами. Его с собой сажать не стали: налили водки, разрешили отрезать кусок колбасы и отправили в другую комнату. А сами принялись пировать. Все-таки, хотя в тюряге и привычно, а свобода есть свобода!
* * *
На следующий день два парня в фуражках, с бритыми висками и затылками, белый цвет кожи которых выдавал, что побрились они недавно и еще не успели загореть, пришли на место ограбления инкассаторской машины. Резонанс происшествия ускорил работы по прокладке теплотрассы. В течение двух дней после происшествия трубы уложили, сварили, канаву засыпали и даже заасфальтировали. Так что теперь на месте разрытия была гладкая ровная улица.
Хвосты прошлись по ней, стараясь не привлекать к себе внимания – шагали уверенно, неторопливо беседовали, не смотрели по сторонам – как и положено местным жителям. Только на углу остановились и, закуривая, осмотрелись.
– Вон голубятня, видишь? – сказал старший Хвост.
– Вижу, – будто невзначай повернулся младший.
– Только оттуда могли нас срисовать, только оттуда обе улица видны. И как мы инкассаторов прессовали, и как мы в машину садились.
– Пожалуй, да. Ну, пошли, поглядим…
Они обошли квартал и подошли к забору участка, над которым торчала вышка голубятни. Хозяин был наверху. Он размахивал шестом с привязанной к нему тряпкой, чтобы выпущенные голуби поднимались выше и разлетались в стороны, а не стремились вернуться в родной дом. Положив два пальца в рот, Сергей громко свистнул. Хозяин голубятни посмотрел вниз. Он был далеко не молод и близоруко щурился. Правда, на шее у него висел бинокль.
– Чего надо? – недовольно спросил Федор Степанович. Он не любил, когда его отвлекают.
– Спускайся, батя, я тебе голубя принес. Купишь? – как можно приветливей сказал старший Хвост.
– А что за голубь?
– Сизарь.
– Сизарь? Да у меня их много…
– Да я дешево отдам! Мне его девать некуда. А выпустить жалко – кошки сожрут или мальчишки из рогатки подстрелят.
– Это точно, один в природе не выживет, – заколебался Федор Степанович.
– Ну, спустись вниз, чего ты сверху кричишь? Посмотришь, – вмешался младший Хвост, поднимая свернутую куртку, как будто бы в ней и находился продающийся голубь. Красивая птица!
– Ладно, подождите, – сказал Федор Степанович и, кряхтя, принялся спускаться по вертикальной лестнице.
* * *
«Речпортовские» готовились к важной сделке. Корнилов собрал тех, кто должен был в ней непосредственно участвовать. Было таких только четверо: он сам и Ярема, которые по условиям, оговоренным в присутствии Фомы Московского, должны были покупать кокаин, да два охранника. В охранники Корнилов взял Карася и Весло. Это были надежные и многократно проверенные бойцы, Корнилов им доверял. Разумеется, в той степени доверия, которая существует во всех оргпреступных группировках, где предательство и обман являются неотъемлемыми элементами жизни.
Сейчас все четверо сидели в кабинете Корнилова в здании администрации речного порта. Корнилов здесь работал, если верить ведомости, консультантом по логистике. Сам он вряд ли представлял, что такое логистика, но против этой должности не возражал. Она давала ему возможность пользоваться кабинетом, беспрепятственно ходить по территории порта, причем делать это на законных основаниях, хотя целью его походов, как правило, были незаконные действия.
– Значит, так, пацаны, – сказал Корнилов. – Надо готовить место!
Твердый, привыкший нажимать на спуск указательный палец указал по очереди на Карася и Весло.
– Ваша задача – каждый день заезжать на Тачанку: утром, днем и вечером. Вынюхать все вокруг, чтоб действительно там не было ни бродячей козы, ни ничейных собак, ни кошек, ни случайный заяц с полей не забежал, ни алкаши в кустах не распивали, ни бомжи не толклись. Дело стремное: мы хозяева, любую непонятку на нас повесят, и придется ответ держать!
Карась кивнул:
– Ясно, шеф, сделаем.
– На сделку берете только пистолеты. Держитесь сзади во второй машине. Если вдруг подлянка – валите всех гадов, вызываете резервную группу. Там старший Гора, у них будут автоматы, гранаты и все, что надо.
– А если менты? – спросил Карась.
– Если менты – уходите, – сказал Корнилов, и Ярема одобрительно кивнул. – С ментами перестрелки устраивать не будем.
– Хорошо, – кивнул Карась. – Все понято.
– Тогда свободны, – приказал Корнилов и, когда они остались вдвоем, обратился к Яреме: – Мы едем без оружия. Но смотрим в оба. Надо проверить весь товар и только тогда передавать деньги. Бабло пусть будет у пацанов. Когда товар проверим, маякнешь Карасю, он поднесет.
– Ясно, – кивнул Ярема.
* * *
Такой же инструктаж проходил и в Москве, среди продавцов товара. Узбеки обедали в отдельном кабинете ресторана «Белое солнце пустыни», который специализировался на национальной кухне. Их было двое, бойцов оставили за дверями: когда старшие говорят между собой – младшие не должны слушать. Сидели, скрестив ноги, на полу, на коврах, перед низким столиком. Ели плов, шашлык, манты. Водку, в отличие от Речпортовских, они вообще не пили: наливали в пиалы зеленый чай из маленьких чайников и, держа пиалы на растопыренных пальцах, шумно прихлебывали.
– Когда будем готовы, Урман? – спросил Пулат.
– Думаю, дня через два-три товар придет.
– Как решил доставлять в Тиходонск?
– Да как обычно, – сказал Урман. – Может, только ментов усилить – не одну машину, а две.
– А что в основной машине везти думаешь?
