– Так может, ты ему сейчас медаль вручишь? – раздраженно отозвался Волков.
Они замолчали. Говорить больше было не о чем.
Через несколько минут вертолет приземлился в поле, на окраине села Окопное. Их уже ждали несколько сотрудников полиции, в том числе и майор, начальник районного отдела.
– Быстро! Давайте быстрее! – нервно говорил он. – У нас такого никогда не было! Там целая семья, три поколения. Вы уж поаккуратней. Без штурма, без стрельбы…
– Отравить его крысомором, что ли? – буркнул Волков. – Или загипнотизировать?
– Что? – опешил майор.
– Разберемся, – перевел Степанов. – Все будет нормально.
Волков уточнять не стал. Василий расчехлил винтовку и внимательно осматривал прицел. Другие бойцы приготовили бесшумные автоматы «Вал».
– Вон там они, – показал рукой майор на покосившийся саманный домишко. Местные полицейские окружили его редким кольцом и думали, что теперь никто не уйдет. Хотя от Карася можно было ожидать всего. Свяжет заложников веревкой, поставит в круг, станет между ними… Готовы ли местные к такому обороту? Вряд ли… Так и дойдет до ближайшей лесополосы…
– Что у него за оружие? – спросил Степанов.
– В «Фобосе» из «ТТ» стрелял, гильзы нашли, – ответил майор. – У нас есть свидетель – таксист, который его вез, он сказал – и второй пистолет видел. И настроен, говорит, серьезно. Так что…
– Слышал? – раздался в ухе голос Волкова. – Забудь про вашу дружбу и не расслабляйся!
Степанов оглянулся. Собров видно не было – значит, заняли позиции. А снайпер, скорей всего, засел вон там – в саду напротив. Или за тем забором. Или…
Тем временем он подошел к домику.
– Эй, Наполеон, открывай! Это я!
Дверь тихо заскрипела. В узкую щель кто-то выглянул.
– А-а, прибыл, наконец, – раздался голос Наполеона. – Долго собирался! Это же из-за тебя я влип в блудную!
– Почему из-за меня? – спросил Степанов. – Из-за себя. Я тебя разве в «Фобос» посылал, местную братву валить? Или сюда я тебя направил и научил заложников захватывать?
– Ты меня и послал. А кто? Я у тебя защиты просил, а ты что? Ну, вытащил, когда хотели на куски меня резать, а потом ушел в сторону, и я один остался!
– Я за тобой приехал, тебя уже дома не было.
– А кто был?
– Никого. Перевернуто все, и вещи твои в углу лежали.
– А Надька?
– И Надьки не было. Бутылка стояла возле дивана, и все.
– Да-а, – протянул Карась. – Если они ее увезли, то жалко девку. Сказал ей – уходить надо.
– Ты лучше о себе подумай. Давай, заканчивай эту дурь. Пойдем сдаваться.
– Я сдаваться не собираюсь! – отрезал Карась.
– А чего тогда меня звал?
– А кого мне звать? Я из ментов одного тебя хорошо знаю. Да и ты меня знаешь. Я шуток не люблю!
– Так чего ты хочешь?
– Похлопочи за меня, чтоб вертолет дали, денег, ну, все дела – ты знаешь, какие…
– Ты что, дурацких фильмов насмотрелся? – сказал Степанов. – Никто вертолетов в таких ситуациях не дает. Это уже терроризм – валят, и все! Надо сдаваться. А по ходу я тебе адвоката подгоню, постараюсь, чтоб срок скостили. Основания есть – эти, в «Фобосе», они такие же бандюки…
– Еще хуже наших, – сказал Карась. – Беспредельщики позорные. Ну, меня накрыло просто. Если б не накрыло, я бы валить их не стал. Может, покалечил бы одного-двух, и все.
– Ну, вот видишь, это уже смягчающие обстоятельства, может адвокат на самооборону натянет. Экспертизу тебе сделаем. Может быть, невменяемым признают, тогда вообще не пойдешь на зону. В дурке посидишь.
– В дурке еще хуже, чем на зоне, – сказал Карась. – Там колют всякую гадость и в овощ превращают. А на зоне, по крайней мере, я в авторитете буду.
– И в авторитете будешь, и я с начальником поговорю. Короче, жизнь тебе создадим нормальную, да и выйдешь условно-досрочно! Два-три года, максимум.
– Три года я на одной ноге отстою, – сказал повеселевший Карась. – Обещаешь?
– Обещаю, – неохотно выдавил Степанов.
– Ну, ладно, тогда я выхожу.
– Выходи! – опер повысил голос, чтобы Волков наверняка услышал.
– Отойди на шаг в любую сторону, ты на линии огня! – раздалось в ухе.
Степанов шагнул вправо.
Дверь приоткрылась пошире.
– А подлянки тут никакой нет? – спросил Карась. – Я мусорам никогда не доверял. Но тебе верю.
– Нет подлянки. Выходи!
Дверь распахнулась, Карась, с пистолетами в опущенных руках, осторожно озираясь, вышел на крыльцо.
– Точно все в порядке?
– Точно…
Тут же сзади раздался треск и во лбу у Карася появился третий глаз, красный и кровоточащий. На миг на лице промелькнуло удивление, а потом Карась упал на колени и тяжело повалился на бок. Впрочем, насчет удивления Степанову, может быть, показалось.
* * *
Пулат с Корниловым встретились на нейтральной территории – в городском саду. Они прогуливались по центральной аллее от парка аттракционов до центрального входа. На ходу труднее записывать разговоры, да и трудно подготовиться к записи в неожиданном месте.
– Ну, что? – спросил Пулат. – Как успехи в нашем деле?
– Плохо, – ответил Корнилов. – Крысу мы нашли, только она скрылась.
– Это нехорошо, – покачал головой Пулат. – Если одна крыса уцелела, то вторая обязательно заведется.
– Да знаю, – сказал Корнилов. – А насчет бабла и дури у нас ничего нового нет. Ментовская постановка, это мы знаем. Но что тут сделаешь?
– Как что? – удивился Пулат. – Может быть, за ментов возьмемся? Они ведь не по закону сделали, они сами скрысятничали. Значит, пусть погонами не прикрываются, а отвечают по полной!
– А это не вы следователя слили? – встрепенулся Корнилов.
Пулат покачал головой.
– Нет. Но они на нас уже два раза налетали. Ребят, у кого дурь или оружие нашли – закрыли, у кого регистрации нет – на депортацию оформляют.
– Ну вот! А ты воевать с ними хочешь! – угрюмо сказал Корнилов. – У меня то же самое. Вначале разгромили офис, ребят избили и притопили чуть не до смерти, а меня в кабинет главного по Уголовному розыску притащили… И он сказал прямо: либо мы берем эти непонятки на себя, ментов не вмешивая, или нам всем будет плохо. И он не шутил. Вокруг такие волки стояли – если б он мигнул, они бы меня без всяких адвокатов и судов живым в землю закопали! Как мы всегда делаем. Он у меня так и спросил: чья кодла сильнее? А это и так ясно: когда по закону – то мы, а если они на закон наплюют – то нам полный звиздец!
