Они все чаще поглядывали на меня, я молча допивал кофе и все
еще не сказал веское слово.
— Шеф, а как это видится с высокой колокольни?
Я сказал с тяжелым вздохом:
— Знаете, ребята, первый признак бездельника? Он
берется рассуждать, как преодолеть ипотечный кризис в стране, нехватку нефти по
всему миру, глобальные проблемы интеграции, а дома вода хлещет из прорвавшейся
трубы, дети кричат голодные…
— Понятно, — сказал Тимур быстро. — Все
понятно, шеф! Я вот тут просчитал… Сейчас у всех двуядерники, у многих уже и на
четырех, а когда выйдет наша байма, будут восьмиядерные. Так что можем уже
сейчас анимировать даже морды! Проги уже есть, но можно устроить аппаратную
поддержку, при драке будут кривиться в ярости, при шутках — улыбаться,
хохотать…
Я молча отодвинул пустую чашку, все поднялись синхронно,
Тимур искательно заглядывал мне в лицо. По дороге к двери я сказал с горьким
вздохом:
— Хорошо бы, согласен. Заодно обскачем конкурентов. Но
ты, Тимур, как будто ни в одну байму не играл!..
Он спросил обидчиво:
— А что я сказал не так? Что не так?
Я вздохнул еще горше:
— А ты не видишь, сколько нашего труда и так улетает в
дупу?.. Вкалываем, как негры на плантации, над графикой, каждый листок
вытютюливаем. Стараемся, чтобы при увеличении даже букашки ползающие были
крупным планом со всеми их пятнышками, лапками, усиками… и что? Да любой баймер
всегда поднимает камеру повыше, чтобы обзор, обзор!.. А то будет любоваться
капельками росы, а сзади напрыгнет моб и сожрет искусствоведа на месте!
Хотя яркое солнце ударило в лица так, что все поморщились,
Гулько ухитрился потемнеть, словно его одного накрыло грозовой тучей.
— Эх, — сказал он тяжело, — не хочется
соглашаться с начальством, в подхалимы запишут, но из-за такого подхода
баймеров… в самом деле многие наши находки коту под хвост.
— Ничего, — сказал я, — соглашайся,
соглашайся. Люблю, когда мне вот правду-матку прямо в глаза.
Он сказал уныло:
— Как сказал Базаров, природа не храм, а мастерская, и
человек в ней — работник.
— Это Некрасов сказал, — уточнил Тимур. — А
что за Базаров? Нет такого писателя. Писарев, может быть?
— Вот-вот, — сказал Гулько. — Вся природа в
байме — только мастерская. А еще место боя. На арене никто не рассматривает
цветочки!
Мы брели к своему офису — до здания всего полквартала —
настолько озабоченные, что прохожие начали посматривать с опаской. Одна из
девчонок крикнула из их стайки, что покажет сиськи, только чтоб мы заулыбались.
Тимур тоже хмурился, оглядывался на девчонок и двигал кожей
на лбу, наконец сказал горячо:
— Да? А попробуй выпустить байму с хреновой графикой!
Сколько ни расхваливай геймплей и обширную карту, а без суперской графики не
обойтись.
Скопа смотрел на Тимура, тот поглядывал на меня.
— Шеф, будем делать анимацию морд или нет?
— Будем, — сказал я. — Только в самых общих
чертах. И только трех-четырех выражений. И так нагрузка на железо обрушится,
как слонопотамская лавина!
Тимур удивился:
— Почему? Сразу заложу параметры, что анимация
проявляется только тогда, когда ее рассматривают. Ну, скажем, при трехкратном
увеличении. А когда смотрят сверху, как дерутся тридцать человек, то какая там
анимация? Что есть, что нет — без разницы. Так что ее и не будет.
Скопа сказал заинтересованно:
— То есть делаешь привязку к колесику мышки? Как только
начал зумить, тогда только, да?
— Не когда начал, а когда прозумил достаточно, —
объяснил Тимур. — Нагрузка, кстати, ничуть не возрастет! Что трое игроков
одного моба метелят, что морда одного чара на весь экран играет бровями,
морщится, кривится… Это нагрузка не на железо, а на разработчиков! Это я
намекаю, что инфляция растет, а наша зарплата все та же…
Я сказал, защищаясь:
— От вас зависит, чтобы байма вышла побыстрее и без
особых глюков. Тогда будет не только зарплата. Большой сладкий пирог, понятно?
Разделим на аккуратные такие неравные дольки! А пока затяните пояса потуже.
В нашем здании размещается два десятка контор, с обеда
возвращаются с разных сторон так дружно, что у дверей уступают друг другу
дорогу, как у входа в супермаркет.
Все помалкивали, только уже на нашем этаже Тимур заговорил:
— Если будет добро, я мог бы заложить не меньше сорока
выражений лица… Да хоть сотню, если железо потянет! И совсем это не скажется на
сроках! Дома поработаю и в выходные. Самому интересно. Пусть хмурятся,
морщатся, смеются, стискивают зубы, выдвигают челюсти, надувают щеки… Некоторые
привяжу к определенным типам… К примеру, хорошенькие девушки не смогут
выпячивать нижнюю челюсть или играть желваками, а суровый варвар будет лишен
кокетливого подмигивания…
Они заговорили уже о деталях, я отвлекся, мысль повиляла
хвостом между рабочих тем и ушла к воспоминаниям о моей странной юристке. Как
смотрела, что говорила, как слушала и что в этот момент могла подумать, когда я
на секунду отвлекся от деловой беседы и как-то непроизвольно раздел ее
взглядом… Она это ощутила либо что-то заподозрила. Наверное, я сбился с речи
или как-то изменился в лице…
Как бы не подумала, что озабоченный. У нас, правда, женщин
совсем нет в коллективе, если не считать Алёны, так что не бабники, видно. С
другой стороны, это только для старшего поколения видно, а шибко продвинутые
сразу решат, что мы просто сборище гомосеков.
Глава 6
В офисе еще почти пусто, только Василий Петрович неспешно,
но мощно молотит по клавишам, рядом недопитая бутылка кефира и куча зеленых
листьев. Да еще через два стола уже пялится в экран Алёна, пальцы быстро-быстро
порхают над клавой, печатает вслепую, на экране быстро крутится пугающая
призрачная сеть, похожая на сеть для ловли привидений.
— Привет, Алёна, — сказал я. — Не надумала
переходить к нам на полную ставку?
Она оглянулась, засмеялась, показывая ровные и блестящие
зубы.
— Пока нет, но за предложение спасибо.
— Хорошо работаешь, — сказал я. — Я вижу,
когда кто отлынивает. А ты, если можешь сделать недельную работу за пять
дней, — делаешь. Я это ценю.
— Спасибо, — сказала она легко. — Я тоже
ценю, что меня замечают. Спасибо, шеф!
Робко вошел и, заискивающе улыбаясь, направился к своему
столу Арнольд Изяславович, довольно известный писатель, при взгляде на которого
я всегда чувствую неловкость и даже смутную вину. Его привел и рекомендовал
Василий Петрович как собрата по творческому цеху и вообще хорошего человека. С
тех пор их столы рядом, основная задача Арнольда Изяславовича писать диалоги и
реплики энпээсам. Он жутко стесняется своей работы, часто и конфузливо уверяет,
что у него семь книг, за одну получил сразу три престижные премии, но
литературой не проживешь, вот и того, подрабатывает.
