— Пока что на них, — уточнил Скопа.
— Пока что, — согласился Тимур непривычно
мирно. — Но еще долго они будут основным составом. Пока сами не перейдут в
стаз взрослых. Но и тогда не станут большинством, так как семья, работа,
командировки, заботы по обустройству детей, племянников… А у детишек всегда
больше времени. Как у нынешних, так и тех, кто придет потом. Но уже сейчас надо
создавать благоприятные условия для взрослых.
Скопа спросил безнадежно:
— Как? Пространство баймы едино для всех.
Тимур развел руками:
— Еще не придумал. Давайте поломаем головы вместе. Вон
шеф стоит, ни хрена не делает, его запряжем. У него тоже голова есть, значит,
ее можно как-то включить. Мы с тобой и шеф — уже два с половиной человека,
все-таки больше, чем двое… Может быть, начинать плясать от доктрины закрытых
домов? Сейчас вы позволяете заходить в свою квартиру избранным друзьям,
одному-двум даже дозволяете двигать мебель. У всех разные степени допуска… А
если такое же применить к целым городским районам? Затем — к городам?.. А если
нас наберется много? Целые регионы можем объявить «зоной для взрослых»!
— Так не годится, обидятся.
Роман прислушался, вставил и свои пять копеек:
— Да и не определить возраст! Можно только по
косвенному признаку: ведет себя прилично — взрослый, а если нет — мальчишка.
Вообще мальчишек отличить довольно просто.
— Хорошо воспитанных, — возразил Тимур
живо, — трудно.
— Ну, — протянул Скопа, — хорошо воспитанным
путь не заказан. Мы же не будем ходить голыми и предаваться скотоложеству…
Гулько фыркнул:
— А почему нет? Отстаешь от жизни. Голыми уже начинают
ходить и у нас, а скотоложество узаконено в Голландии, Франции, Швеции… скоро и
до нас докатится. Мальчишки это уже знают… в отличие от тебя. И относятся
довольно равнодушно к такому времяпрепровождению. К счастью, у них здоровый
вкус — предпочитают трахать одноклассниц. Шеф, о чем думаешь? Что-нибудь
стратегическое?
Я сказал вяло:
— Да, конечно.
— А можно полюбопытствовать?
— Ладно, любопытствуй, — разрешил я.
Он спросил сердито:
— Мелочами занимаемся мы, серая масса. А начальство
изволит подумывать, как увеличить приток инвестиций? Или завлечь больше
игроков?
— Верно, — ответил я безучастно и снова посмотрел
в окно.
— И какие идеи, если не секрет?
Я буркнул:
— Ну, к примеру, самые большие деньги, просто
агромадные, загребет та фирма, которая первой догадается привлечь в игру
категорию граждан, которые просто должны играть… так как им вообще делать не
хрена!
Гулько спросил с недоумением:
— О ком ты?
— Подумай, — ответил я злорадно. — Что это я
всегда самый умный? Мне на Олимпе совсем одиноко…
Гулько подумал, спросил нерешительно:
— Инвалиды?
— Тепло-тепло, — сказал я поощрительно, но, так
как Гулько и Тимур со Скопой ничего больше не смогли выжать, сжалился: —
Эх вы… программисты! Я говорю о пенсионерах. Во всех развитых странах их
четверть населения! Представляешь, каждый четвертый ни хрена не делает. Это же
самое то для нас! Беда в том, что пенсионеры в молодости компов не видели, а
теперь боятся непонятного инета, которого все еще называют интернетом, даже с
прописной — Интернетом! Вот если пенсионеров охватить… эх! Их только в России
двадцать пять миллионов. Но ни один не играет, хотя это наши потенциальные
игроки…
Гулько насупился, буркнул:
— На пенсию наших пенсионеров не поиграешь.
— Но могут западные, — сказал Тимур, моментально
подхватив мою идею, — у них пенсии высокие, а время девать некуда. Им
нужно только всобачить как-то нашу игру, старики все недоверчивые, а потом их
за уши не оттянешь.
Гулько возразил:
— Нет, для стариков нужно создать сперва условия в
байме. Их вряд ли заинтересует спинномозговушка. Им что-то вроде клуба
знакомств, чтобы собраться и попи… поговорить о вконец опустившейся молодежи, о
бесстыднице Ане Межелайтис, что вышла на сцену без платья, к тому же забыла
надеть трусы, о восьмой жене Авделая Иванова…
Глава 14
Внизу, с улицы, свернули и въехали во двор два черных
«мерседеса» с темными стеклами. Из них быстро вышли крепкие поджарые парни и,
разойдясь в стороны, встали спинами к середине. Все в добротных темных
костюмах, в одинаковых солнцезащитных очках, осовремененный вариант
тонтон-макутов. Третья машина подъехала к самому подъезду. Один из парней
моментально очутился около правой дверцы и распахнул, прикрывая выходящего
широкой спиной.
За моей спиной появились Тимур и Роман, прилипли к окну. Из
машины вылез солидный мужчина лет пятидесяти, вид хозяйский, в светлой рубашке
с легкомысленным рисунком, в светлых брюках и в мокасинах. Нимало не опасаясь,
что подстрелят с крыши или из окон, он с интересом осмотрел двор и наше здание.
Телохранители взбежали по ступенькам и распахнули дверь.
Затем он поднялся на крыльцо и пропал из виду. Тимур спросил
благоговейным шепотом:
— Это кто?
— По слухам, денежный мешок, — ответил я.
Он скривился:
— Ой…
— Что случилось? — спросил я.
— Володя, — сказал он тихо, — только не
продавайся.
— Дешево?
— Ну да. Мы ж не голодаем?
— Почти.
— А худеть полезно…
Дверь распахнулась, первым заглянул телохранитель, тут же
исчез, в коридоре послышались ровные шаги. Через порог шагнул тот, кого Леонид
называл слонярой. Мы встретились взглядами, я ощутил, как по телу пробежал
озноб. На меня смотрел сильный и беспощадный человек, умеющий ломать любые
преграды с силой слона и целеустремленностью ящера. Мне он показался больше похожим
на капитана команды футболистов, чем на бизнесмена.
— Владимир Черновол? — спросил он. — Я —
Герман Корневицкий. Герман Юрьевич. Мне о вас говорил ваш старый школьный
приятель. Думаю, обо мне тоже сказал.
Я указал на дверь моего кабинета:
— Проходите, а то здесь слишком шумно.
Он кивнул, оглянулся, только сейчас я заметил, как через
порог переступил и скромно остановился низенький толстенький человечек в
больших очках и с толстой папкой в руках.
— Мой помощник, — сказал Корневицкий небрежно, —
он в курсе всех моих дел. Его жена и дети у меня в заложниках… га-га-га!.. так
что не заложит.
Я кивнул, признавая право олигарха ходить с оруженосцем или
пажом, а может, и с личным виночерпием, как любил прогуливаться всемогущий
Зевс.
