За четыре стола от Василия Петровича юркий и подвижный
Андрюша Скопа первым оторвал взгляд от экрана, отъехал вместе с креслом и
поспешно потер глаза кулаками.
— Ого!.. Почти два!.. А я думаю, чего это шеф
держимордит там на пороге… А он, оказывается, о нас заботится!
Его сосед справа, Тимур Косарь, поспешно вскочил.
— Побегу проверю, — сообщил он услужливо, —
как там насчет столиков в кафе…
Он унесся, Скопа все еще тер кулаками глаза.
— Уф, мальчики кровавые в глазах…
— Много зарезал? — спросил я деловито.
— Сотни две, — сообщил он.
— Это не много.
— Зато всякими способами, — сообщил он. —
Теперь кровь хлещет по всем законам физики. Движок Havok — это что-то…
— Сразу вставь три градации, — посоветовал
я. — А то потом присобачивать труднее. Вплоть до отключения вовсе. Кто-то
не выносит вида крови, кто-то оберегает детишек от насилия…
Кресла не гремят, отодвигаясь, у нас на колесиках, более
того, сами послушно возвращаются к столам и разворачиваются к мониторам.
Я вышел вместе со всеми, отметив, что из нашей дружной
обеденной группы потеряли еще и Василия Петровича: он перешел на мафусаилизм,
ест «только полезное», а воду пьет исключительно дистиллированную, которую
носит с собой в термосе.
В кафе Тимур выкобенивался перед молоденькой заведующей, она
улыбалась профессионально и записывала по старинке в отрывной блокнотик. Ребята
рассаживались за столами в нашем привычном уголочке. Я оглядел их как-то
заново, в голове то и дело всплывают слова юриста насчет быстрых изменений… Кем
эти ребята из моей команды были бы раньше? Андрюша Скопа работал бы
трубочистом, ему нравится альпинизм, звездное небо над головой, нестандартность
профессии… хотя, понятно, тогда трубочистов было больше, чем ныне слесарей-водопроводчиков:
печные трубы были везде, а чистить нужно даже исправные.
Тимур Косарь, живой и коммуникабельный, был бы дилером или
кто там был до дилера… диск-жокеем? Нет, массовиком-затейником или баянистом,
он же гармонист, но не от слова «гармония», а от «гармоника», был такой
музыкальный инструмент еще в эпоху наших дедов… Да что там дедов, даже отец в
молодости играл…
Роман явно ремонтировал бы что-то допотопное: холодильники
или стиральные машины, а то и ламповые телевизоры с кинескопами. Он и сейчас с
ходу определяет любую неисправность, а раньше так и вообще с закрытыми глазами
находил бы, где какая деталь «перегорела», раньше они в буквальном смысле
загорались и сгорали.
Я, наверное, каким-нибудь сисадмином, а то и еще круче —
бригадиром строительно-монтажных работ и покрикивал бы землекопам: «Бери больше
— кидай дальше!» Мол, а отдыхай вволю, пока летит…
Со мной за столом, как обычно, Тимур Косарь, живой, как
ртуть, и весь блестящий, начиная от черных, как спелые маслины, глаз до
начищенных туфель, немногословный, громадный и медлительный Тарас Гулько, а
также улыбающийся и вечно расположенный ко всем Роман Рябинин, помесь
всепрощающего святого и программиста.
— Что-то картошку недожарили, — живо сказал
Тимур. — Лодыри! Вечно спешат.
— Все спешат, — заметил Роман мудро. — Весь
мир спешит.
— Но мы же пришли вовремя? Вот и они должны вовремя!
— Сейчас сериал про Ниро Вулфа начнется, — сообщил
Скопа.
— Ага, — сказал Тимур злорадно, — я ж
говорил!
— А что за сериал? — спросил Роман.
— Рейтинг выше крыши, — пояснил Скопа.
— Интересно хоть?
— Не смотрел.
Роман, при всей его буддистскости и умиротворении,
ухитряется все схватывать и замечать, ничего не забывает, а еще у него
удивительная способность моментально находить нужный материал в разросшейся Паутине.
Он спокойно и размеренно потреблял три вида салатиков,
диетических и сбалансированных, запивал козьим молоком, Скопа от него почти не
отстает, разве что молоку предпочел обезжиренный кефир, а вот беспечный Тимур
жрал то, что увидел на соседнем столе: раз другие едят, значит — вкусно.
Сегодня у него на тарелке толстый и хорошо прожаренный бифштекс, на гарнир
целая горка блестящих, словно промасленная утиная дробь, зерен гречки и таких
же темных.
У меня обычная котлета с картофельным пюре, я посредине
между мафусаилистами и мясоедами, не особенно и берегу жизнь, но и не спешу ее
укорачивать.
Тимур жрал, будто угледобывающий комбайн, безостановочно
переходя от одного блюда к другому, и, лишь когда взялся за большую чашку с
черным кофе, перевел дух, задумчиво повел по сторонами сытыми очами.
— А здесь неплохо, — изрек он.
— Ты здесь обедаешь каждый день, — напомнил
я. — Уже второй год.
— Правда? — удивился он. — Наблюдательный ты,
Володя. А я вот такие мелочи не замечаю… Так что, говоришь, будем делать с
этими зелеными?
Я посмотрел на него через стол в удивлении:
— С какими?
— А что приходили, — напомнил он. — Мужик в
пенсне, как Чехов какой, и красотка в деловом костюме. Ты же нам сбросил файл
записи! Я просмотрел наискось. А Роман так и вовсе просмотрел все. Дважды.
— Да ничего, — ответил я. — Пусть идут лесом.
Хоть зеленым, хоть глубоко увядшим кленом. И далеко-далеко.
Он прищурился:
— Считаешь их полностью неправыми?
Я покосился на Романа и Скопу. Жрякают молча, но уши
вытягиваются и шевелятся, как у лесных эльфов.
— При чем тут правы или не правы? — ответил я
раздраженно. — Ты в рилайфе или как?.. Давай допустим, они правы. Даже
глубоко, по самые помидоры правы. И что? Мы вот так сразу бросимся переделывать
движок? Фигня… А самое главное, до того времени, как это движение «виртуальных
зеленых» войдет в силу, мы успеем выпустить не одну байму, о которой так
мечтаем, а десяток!..
Тимур уточнил:
— Значит, не споришь, что они правы? И что их движение
будет набирать силу?
Я вздохнул, отодвинул тарелку и взялся за чашку кофе.
— Одно с другим не связано. У нас много таких движений
и организаций, которых я утопил бы вместе с их членами и спонсорами. Но они
почему-то развиваются, привлекают новых членов!
Роман отхлебывал кофе по капельке, такому педанту надо
вообще пить из наперстка.
— Шеф прав, — проговорил он очень спокойно, —
эту уж точно успеем. Может быть, и еще одну…
Мы все трое уставились вопрошающими глазами. Тимур спросил
живо:
— Почему только одну?
— Все ускоряется, — напомнил Роман
отрешенно. — В век инета информация мгновенно становится общим достоянием.
Идеи, мой мальчик, обретают силу. Конечно, правительства работают по старинке,
медленно, законы нужно принимать осторожно, а до этого их долго составляют,
изучают, дорабатывают, направляют в комиссии для изучения, потом начинаются
чтения и рассмотрения в парламентах… А потом, когда наконец примут, то начало
действия откладывается обычно до Нового года. Так что успеем…
