Роман обронил хмуро:
— Зато под такие декларации выбьет добавочную сумму на
разработку. Даже от благотворительных фондов что-то урвет. Ну, которые за
глобализацию, за единение человечества. Они в тонкостях не разбираются.
Тимур возразил:
— В благотворительных советах деньги не бросают куда
попало. Они спрашивают экспертов!
— А что скажут эксперты? — спросил Скопа. —
То же самое. Этот гад говорит очень убедительно. Видишь, никто не спорит. Это
только мы понимаем, что у них ориентация на групповой проход опасных локаций от
собственной неумелости, но кому скажешь? Да и надо ли?.. Подумают, что
завидуем.
Гулько буркнул:
— Честно говоря, мы в самом деле завидуем. Подлец
хорошо подает материал. Удачи освещает выпукло, а неудачи объявляет еще
большими удачами, мол, так и было задумано. И хрен оспоришь!
Я молчал, чувствуя досаду и горечь. В команде Мясоедова
немало и умных, и талантливых, и честных, и работоспособных, но как случилось,
что всех оттер и пролез на первые места этот грубый прохвост?
— Чтение мыслей, — пробормотал я, — не такая
уж и беда в данном случае…
Гулько спросил в недоумении:
— Шеф, ты о чем?
— Да так, — ответил я, — проехали… Наш доклад
завтра? Ну и хорошо, я эту муть слушать не хочу. Раз уж мы в таком роскошном
пансионате да на берегу озера, сходим лучше на пляж, а к вечеру вернемся на
заключительную часть.
Тимур посмотрел в окно, где нещадное солнце заливает мир
слепящим жаром, кивнул, Роман заколебался, но мы подхватили его под руки, и он
с жалобными протестами шепотом дал себя утащить из зала.
На выходе я перехватил несколько завидующих взглядов в нашу
сторону со стороны таких же, но менее бесцеремонных.
Роман долго отнекивался: плавки не взял, а нагишом не будет,
он старомоден. Тимур сказал, что даст ему шорты, у них размеры совпадают. Роман
осмотрел его с головы до ног и нехотя поддался уговорам.
На пляже он, укладываясь на шезлонг, старательно
подворачивал шорты, чтобы открыть больше места для солнца, то и дело проверял
пальцами, не выпадает ли чего лишнего. Шорты — это шорты, когда ложишься, в
широкие раструбы шортов можно кое-что рассмотреть, если начать присматриваться,
и Роман то и дело суетливо пробегал там пальцами, снова и снова проверяя.
Тимур не выдержал:
— Да что с тобой?.. Ну вывалятся твои помидоры, ну и
что?
— Как что? — вскрикнул Роман. — Непристойно.
— Да не вывалятся, — заверил Тимур. — Не
такие уж они у тебя… Вернее, шорты не такие короткие. Разве что…
— Разве что? — сразу же спросил Роман
обеспокоенно.
— Разве что кто-то начнет туда заглядывать, —
рассудил Тимур. — Но это извращенец будет какой-то. А сейчас их не
осталось, все извращения легализованы.
Я помалкивал, нежась под солнцем. Сейчас в самом деле, когда
в теле вот такая блаженная истома, все кажется далеким, мелочным и пустяшным.
Ну и что, как сказал Тимур, что вывалятся на солнце помидоры Романа?..
Подумаешь… Остатки ханжества, которое все еще до конца не изжито. Изживаем,
изживаем, изжили уже горы, но пустячки все еще о??таются…
Когда-то женщине нельзя было, даже переходя лужу, приподнять
платье до щиколотки, а сейчас и по улице ходят в топиках, а то и вовсе топлес.
И что, мир рухнул?.. По технике мы уже в двадцать первом веке, а по морали — в
Средневековье. Все еще боремся с нелепыми запретами. Бедный Роман никак не
успокоится, не может получить кайф от ласкового солнышка: все проверяет, не
расправились ли подоткнутые под задницу штанины, не открылись ли вдруг солнцу
его семенники… А что, если в самом деле их будет видно? Ими не заинтересуются
даже папарацци, что дежурят в надежде застать модного актера или политика в
подходящей позе. Но если раньше старались заснять голого, то теперь кого этим
удивишь? Теперь стараются поймать в нелепой позе или с пальцем в носу…
Интересный рудимент мышления, проползла разнежившаяся на
солнце мысль. Одежда давно не выполняет той роли, для которой предназначалась,
но все еще не отказываемся…
— Мороженое, соки! — донесся звонкий девичий
голос.
По горячему песку шла девушка в легком костюме официантки, в
белом кружевном переднике, через плечо широкий ремень, на котором небольшой
открытый ящик.
Гулько задвигался, поднимал голову, шея напряглась, вздулись
жилы, словно у него мозги чугунные. По лицу катились крупные капли пота.
— Мне, — сказал он, — воды!.. Как я понимаю
верблюдов!
— Да ты и похож, — обронил Тимур, не упускающий
случая куснуть просто по привычке кусать все, что оказывается близко от зубов.
— А мне мороженого, — попросил Роман.
Девушка мило улыбнулась им, протянула картник. Гулько и
Роман на миг коснулись его кончиками пальцев, идентификатор личности сработал
бесшумно, она протянула одному бутылку пепси, другому — фруктовое и
обезжиренное мороженое.
— Спасибо. Держите.
— Вам спасибо, — сказал Гулько, — вы нас
спасли.
На соседних шезлонгах негромко переговариваются две женщины,
закрыв лица широкополыми шляпами. Одна сдвинула ее, лицо не очень молодое, но
стильное, чувствуется работа хирурга высшей квалификации, попросила голосом
бизнес-леди, перед которой подчиненные метут дорожку:
— И нам два мороженых.
Обе загорают топлес, целомудренно оставив какие-то ниточки,
символизирующие стринги. Когда поднимутся поплавать, эти «трусики» не закроют
даже половые губы, но в то же время считается, что одеты. Нам это привычно, а
марсиане бы не поняли такой логики.
Я тоже марсианин, мелькнула мысль. Или потому, что
хайтековец? Или во мне настолько силен трансчеловек, что уже и на людей смотрю
иначе?
Глава 8
На стене лично для меня вместо аквариумных рыбок размером с
тюленей возникли часы, а услужливый голос подсказал, что до выхода осталось
семь минут. Часы исчезли, снова сменившись картинками подводного мира, я
потянулся, захлопнул ноут, сам закроет все приложения, сохранит и откроет
завтра на том же месте.
В приемной пусто, секретарша исчезла, на полставки почему-то
работают меньше, чем полдня. Я вышел в общий зал, там Тимур сразу же поднял
голову.
— Уже идешь?
— Да, — ответил я. — Надо сегодня заскочить в
«Электронный рай». Пришла партия новейших бебихаусов.
Он хихикнул:
— Это тех, которых и трахать можно?
— Трахать все можно, — сообщил я ему
новость. — Вон Гулько перетрахал все в доме, даже газонокосилку… Нет, мне
в самом деле нужна штука, чтобы все в доме делала.
