Роман пугливо оглянулся на меня, но я промолчал, самому
интересно, хоть я и держиморда, и он сказал со вздохом:
— Давно пора узаконить было. Геев и лесбиянок
узаконили, инцест и скотоложество тоже, а такое простое дело, как раздевание до
пояса… нам можно, а женщинам — нет?
— Где же равноправие? — поддакнул Тимур.
— Вот-вот, — сказал и Роман, — парень в парке
скинет в жаркий день майку — нормально, а женщина — криминал! А в чем разница?
Вообще я скидывал майку даже на улице. Никто меня не штрафовал. Я обеими руками
за равноправие!
Я сказал разозленно:
— Так. Вырубай. Все ясно. Если еще раз включишь
общедоступные каналы — отрублю все на фиг!
Тимур поспешно хлопнул в ладоши, экран погас. В тишине,
когда все то ли пристыженно, то ли испуганно повернулись к компам, Роман
вздохнул:
— Надо же иногда знать, чем простой народ дышит! Для
него ж байму делаем…
Глава 10
Только со временем заметно, какое нужное дело удалось
провернуть Корневицкому, когда пробил разрешение на создание телеканала «для
умных». Не только меня бесило, когда по всем телеканалам и всюду-всюду
начинается вакханалия по поводу «победы» сборной России по футболу или еще
какой-то хрени, в смысле игре, а не по делу, над такой же сборной Швеции,
Люксембурга, даже самой Германии.
Самое отвратительное, что даже президент страны бросает все
важные дела и обращается к футболистам с поздравлениями, а в интервью
рассказывает, как он болел за них, как он горд, как он счастлив…
Когда в офисе об этом заговорили, Тимур возразил:
— Он президент! Должен говорить то, что хочет слышать
общество. А так ему, может быть, вообще насрать на футбол и на все игры. Игры и
есть игры, это для детей и дураков…
Василий Петрович покачал головой:
— Сомневаюсь.
— В чем?
— Что ему так важно мнение народа. Народа давно нет,
есть электорат. У нас вообще-то на электорат всегда и традиционно насрать. Роли
он не играет. По крайней мере, как в Европе.
— Так что, президент у нас — дебил?
— Судя по тому, что всерьез болеет за футболистов, да.
Тимур сказал нервно:
— Прикидывается! Президенты все прикидываются. Один
после выхода на пенсию признался, что детей ненавидит, всех бы утопил, как
котят, но в предвыборной кампании пятьдесят тысяч младенцев поцеловал и двести
семьдесят тысяч погладил по головке.
Гулько восхитился:
— Двести семьдесят тысяч! Крепкие нервы. Я бы начал
убивать их в конце первой тысячи.
Роман сказал рассудительно:
— Прикидывается или нет — суть не в этом. На фиг нам
президент, который прикидывается в угоду самым тупым?
— Их большинство, — пояснил Тимур.
— А нам что? Умных всегда было меньшинство. Если
президент не может прикидываться в угоду нам, умным, то пусть на него смотрят
те, кому угождает! Потому и нужно было сделать свой телеканал. Представляете, у
гомосеков есть, у трансвеститов есть, даже у дураков… в смысле, «с ограниченным
умственным потенциалом» или как их там, есть целых три телеканала, а для нас —
не было!
Скопа спросил с недопониманием:
— Почему, интересно, власть имущие для гомосеков
создали канал…. в смысле, телеканал, а для умных — нет?
Тимур объяснил злобно:
— Чего непонятно? Каждый из них знает, что гомосеком
может стать запросто, а вот умным…
Арнольд Изяславич смотрел блестящими глазами, помалкивал.
Когда Тимур спросил подозрительно, чего тот молчит, только пожал плечами:
— Просто рад, что такой канал будет. А прикидывается
президент или нет… не знаю и знать не хочу. Кто из нас не прикидывается? Все
врем, если на то пошло. А если перестанем врать — общество рухнет.
Тимур зябко повел плечами:
— Рухнет?.. Хуже… Такая резня начнется, уж молчите про
этот Судный День! Лучше уж пугать какими-нибудь мелочами типа Всемирного
потопа, столкновением с астероидом или эпидемией птичьего гриппа по всей
планете… Но только не тем, что перестанем врать.
Василий Петрович скучно и академично начал рассказывать про
начало тотального расшатывания устоев насчет секса еще в шестидесятых прошлого
века. Когда прошла первая сексуальная революция, потом пошло-поехало, хоть и со
скрипом, но по нарастающей и с большей скоростью. Сейчас вот общество берет
очередной рубеж. На экраны в массовом порядке выходят фильмы о любви немолодой
женщины и паренька, что годится в сыновья, а то и во внуки. Эта же тема
заполонила страницы комиксов, а следом уже виден гребень новой волны…
В этом месте я увидел, как на серых лицах появляется некий
интерес, а Толя Гулько вежливо поинтересовался:
— Еще одна волна?
— Да, Толя. И ты будешь участвовать.
Гулько поплевал через левое плечо, там Тимур сперва закрылся
обеими руками, а потом начал горстями снимать с себя невидимые слюни и
перебрасывать на соседей.
Роман поинтересовался:
— А что в этой волне?
— Уже не просто учительница с учеником, — сказал
Василий Петрович, — как в каждом третьем фильме, а мать с сыном. Вернее,
сын с матерью, так выглядит корректнее, и мать не ставит в неловкое положение.
Сын угощает чем-то огорченную на работе мать крепким вином, а когда она
опьянела и заснула, он стянул с нее трусики и осуществил наконец-то все, о чем
мечтал.
Конечно, утром мать вспоминает обо всем со стыдом, но сын
шантажирует, и мать уступает его домогательствам, а потом и сама очень даже
полюбила это дело с сыном. Но на летние каникулы его послали навестить бабушку
в селе, там ему пришлось заночевать в тесной комнатушке с этой самой бабулькой,
где жарко, душно, и, конечно, он поимел и бабушку. Для боковых линий задействован
дальнейший инцест отца с дочерью, а потом, после взаимных недоразумений и обид,
они приходят к мысли, что, вообще-то, чего скрываться друг от друга, нужно жить
всем вместе. Словом, обещан хеппи-энд, причем сказано, что фильм выдержан в
строгих моральных традициях: никаких геев, никакого лесбийства, ничего
противоестественного, только мужчины с женщинами и женщины с мужчинами!
Впрочем, я вижу и другое объяснение, кроме так называемой половой
распущенности, хотя тут распущенностью и не пахнет. В общем, женщины теперь
дольше выглядят моложе и сохраняют привлекательность. Раньше между матерью и
дочерью всегда пролегала пропасть во внешности, а сейчас не сразу и сообразишь,
кто из них мать, кто дочь! Потому вполне понятно и простительно, когда зять,
помимо жены, трахает еще и тещу. Теперь это норма.
Тимур буркнул с неприязнью:
— Понятно — одно, простительно — другое.
