— На какое? — спросила она.
— Не знаю, — ответил я честно. — Сказать по
правде, я, как и Корневицкий, еще не бывал в отпусках и вообще не отдыхал…
— А что теперь?
— Не знаю, — повторил я. — Как будто что-то
сломалось. Байма закончена, баги будет вылавливать и вылизывать движок уже
команда попроще, а нам пора задумывать что-то грандиознее… но сейчас вот некая
пустота.
— У тебя это будет недолго, — сказала она серьезно
и вдруг засмеялась: — Сегодня же и закончится. Бросишься к ноуту. Ты же не
забыл его дома?
— Ты что? — ужаснулся я. — Я без него даже
спать не ложусь. На заднем сиденье!
Она засмеялась, продолжая двигать руками, чтобы удержаться
на воде. Кроме головы, на поверхности только ягодицы, красивая спина прячет
изящный изгиб, хотя даже волны не скрывают красиво очерченные крупные груди с широкими
светло-розовыми ареолами и постоянно напряженными сосками.
— Вот видишь, — сказала она победно, —
несчастные мы люди…
— Не знаю, — ответил я с неуверенностью, — но
как-то не чувствую себя несчастным. Хотя мандраж есть. Но это из-за скорого
ввода серверов…
Тимур прокричал с того конца бассейна:
— Эй-эй! Только не о работе!
Алёна засмеялась:
— Вот видишь!.. Ладно, пойдем отыгрывать свои роли.
Мне показалось, что в верхнем окне соседского особняка
блеснуло, словно некто рассматривает нас в подзорную трубу или в мощный
бинокль. Может быть, даже фотографирует…
Хрен с тобой, мелькнула раздраженная мысль, фоткай. Мы не
голливудские звезды, чтобы такие снимки выкладывать в инет, а просто голых там
давно пруд пруди. Таких, как вот мы, уже не помещают.
Открытость пришла, хотим этого или нет. И будет ее все
больше. Уже давно чуть ли не в каждом из многоквартирных домов в городе
находится любитель подглядывать, что устраивается с мощным биноклем и
рассматривает, что делается в квартирах напротив.
Запретить смотреть нельзя, это их право, можно только либо
всякий раз завешивать окна плотными шторами, либо махнуть рукой и сказать: хрен
с вами, смотрите, мне не жалко. Но уже сейчас при том обилии
усовершенствованных шпионящих гаджетов, что с каждым годом выбрасывается на
рынок, никакие шторы не помогают, так что остается единственный выход: а,
ладно, смотрите, хрен с вами.
Для того чтобы снизить ценность подсмотренного, большинство
того, что удается добыть таким путем, объявляется вполне обыденной и
неинтересной информацией. Ну, подумаешь, удалось заснять президента или
кинозвезду на унитазе. Ну, выпучил глаза, тужится… И что? Что тут такого, что
стоило подсматривать?.. Ах, на следующей фотке щупает не жену, а ее подругу? Да
ерунда все, сейчас не те времена, когда за такое стрелялись, а слово
«рогоносец» считалось тягчайшим на свете оскорблением.
Тимур положил Лену на краю бассейна вверх лицом и кормил ее
ягодами. Когда она попробовала отказаться, он начал пихать ей в вагину, она от смеха
едва не упала в воду и уже соглашалась есть из его рук все, что предлагал.
Правда, он не злоупотреблял, больше старался ее раскачать,
вызвать желание, но она только смотрела большими насмешливыми глазами и
говорила вкрадчиво, что вот сегодня она ну совсем фригидная, в том смысле, что
ее хватает только на один оргазм…
Алла, напротив, уложила меня и умело разминала мышцы спины.
Я блаженно похрюкивал, нежился, и только когда она полезла в задницу,
запротестовал и перевернулся на спину.
— Вот и хорошо, — сказала она злорадно, — вот
теперь ты и попался!
— Попался, — согласился я. — Только не
откуси.
Как ни воспевались чистота и целомудренность хороших
девушек, но во все века нас тянуло к «плохим». И хотя сами мужчины говорили,
что плохие хороши как любовницы, а жениться будут на хороших, на самом деле на
плохих и женились, убеждаясь, что с ними на самом деле не так уж и плохо.
Алла удовлетворенно посмеивалась, я наконец дождался, когда
она оседлает, красивая и уверенная, как амазонка, скосил глаза в сторону Алёны.
Наша валькирия снисходительно принимала чувственные ласки Раи.
Все было хорошо, пристойно и вполне консервативно. Можно
сказать, в духе наших дедушек. Никакой групповухи, обмена партнерами, обошлись
даже без ролевых сексуальных игр, без которых сейчас многие ни шагу. Просто
хорошо провели время, отдохнули, послушали музыку, поплескались в бассейне,
заодно и потрахались, но, опять же, это не главное, не за этим ехали, а после
тяжелой рабочей недели расслабились в приятной компании достаточно взрослых и
со здоровой психикой людей.
Мы провели там субботу и первую половину воскресенья. Дни
выдались солнечные, с утра загорали, балдея под жгучими лучами, время от
времени ныряли в бассейн, а когда перед обедом я зашел в коттедж, Алёна уже
сидела перед раскрытым ноутом.
— А ты знаешь, — сказала она, не
оборачиваясь, — здесь довольно приличный инет! Не думала, что у
спутникового такая скорость…
— Ну и кто раньше устал от отдыха? — спросил я
саркастически.
Она сказала, защищаясь:
— Это нечестно! Я только зашла!
— А где твоя Рая? — спросил я.
— Помогает Лене с обедом, — объяснила она. —
Она такая домашняя, нежная, ласковая…
— Придушить еще не хочется? — спросил я.
Она улыбнулась:
— Нет, я люблю ласковых и нежных. Как и все, впрочем.
— А мужчин?
Улыбка на ее красиво очерченных губах стала шире, показав
полоску зубов.
— Работа — самец или самка?
— Господи, — сказал я, — бедная наша работа.
И ты тоже ее во все дыры… К счастью, она все еще отвечает нам взаимностью. Так
что мы, в общем, счастливые люди.
Она покровительственно похлопала меня по плечу, как старшая
сестра несмышленого мальчишку, которого еще учить и учить.
— А главное, она сквозь пальцы смотрит на эти невинные
шалости. Только требует, чтоб не слишком часто. А то это начнет вредить работе.
А она ревнива.
— Мы этого не допустим, — согласился я.
Она продолжала смотреть с интересом, в глазах плясали
веселые чертики.
— А когда захотелось назад? Только честно.
Я огляделся и сказал, понизив голос:
— Вчера утром. Но потом сказал себе: раз уж приехал,
надо брать всех радостей столько, чтобы из горла лезло!.. А то опять захочется.
— Тогда почему не берешь?
— Как не беру, беру!
Она покачала головой:
— Я видела, к тебе и Лена сексуалила…
— Я старомоден… — объяснил я. — Конечно,
участвовал в групповухах, когда был студентом. Потом в какой-то слишком удачный
день решил, что такое для меня слишком. И на Раю нет желания, хотя она такая
сдобная булочка… Правда…
