Я с трудом разобрался с хитроумными замками на сумочке,
слишком сложно и навороченно, целая электронная система, вот где ученые умы
оттягиваются, хоть и херня, но платят за такое больше, чем за разработку ракеты
на Марс: ракеты — штучное дело, а такие изделия для дамочек — массовое. Если с
каждой по центу…
— Нашел? — спросила Алёна. — Синюю ищи!..
— Ищу, — пробормотал я.
Сперва просто перебирал в недрах этого бездонного мешка,
потом начал выкладывать самое крупное на колени, смутно удивившись, что не
наткнулся на штучки для секса.
В любой женской сумочке теперь обязательно наряду с губной помадой,
тушью для ресниц и прочей ерундой всегда имеется вибратор или гелиевый
фаллоимитатор, что сам выдает нужное количество смазки, регулирует температуру
и прочие заранее заданные характеристики.
Причин сразу две: во-первых, перестало считаться стыдным ими
пользоваться, во-вторых, современные пилюли позволяют получать оргазмы с
первого же мгновения полового контакта и так множество раз, благодаря чему
женщина может получать половое удовлетворение, не дожидаясь, когда вернется в
привычную и комфортабельную квартиру: в офисе, лифте, на лестнице, в туалете…
Считается, что после такой разрядки она держится спокойнее, не раздражается по
пустякам, лучше работает. Потому во многих фирмах поощряют такие моменты в
рабочее время, даже выделяют отдельные кабинки. Самые радикальные и продвинутые
работодатели объявили такие кабинки пережитком прошлого и заявили, что, раз уж
мужчины за рабочим столом чешутся, как бабуины, точно так же и они, женщины,
могут пользоваться фаллоимитаторами, не покидая рабочего места.
— Нету, — сказал я раздраженно, — нету!
— Есть, — сказала она. — Ищи лучше.
— Да нету же, — возразил я. — Все обыскал!
— Там есть боковые кармашки, — напомнила она
язвительно. — В левом ищи.
— Господи, — буркнул я, — и кармашки
вдобавок, такая хрень? У нас никаких сумочек… Фиг вам тогда, а не равноправие.
Кармашков оказалось по два с каждой стороны, я пошарил по
всем четырем, кто знает, какой женщина имеет в виду, когда называет левым, в
одном наконец нащупал коробочку.
Открыть пытался так долго, что Алёна наконец протянула руку,
я вложил в раскрытую ладонь, Алёна чуть коснулась пальцами, и крышечка
отщелкнулась.
— Женские хитрости, — пробормотал я
пристыженно. — Гадость какая… Это нечестно!
— Глотай, — скомандовала она.
Я посмотрел на нее с подозрением.
— Что ты имеешь в виду?
— Одну таблетку, — пояснила она терпеливо, —
положи в пасть. В свою. Можешь проглотить, но лучше подержи под языком, быстрее
сработает.
Я послушно взял крохотный шарик, похожий на драже, в каких
раньше продавали витамины. Под языком он быстро рассыпался в приятный
сладенький порошок, и я буквально чувствовал, как послушно всасывается через
слизистую.
— Ничего не чувствую, — пробормотал я.
— А должен? — спросила она язвительно.
— А зачем тогда?
— Профилактика, — объяснила она.
— А…
— Не болтай, — прервала она. — Приехали.
Глава 17
Ее дом оказался ближе, чем я думал, или же у меня сдвинуто к
краю Вселенной время и пространство, слишком уж чувствителен к той дряни, что в
обязательном порядке глотают посетители ночных баров.
Автомат на стоянке принял автомобиль, на меня повел
подозрительно красным глазом, но тревогу поднимать не стал, мол, такая хозяйка
и сама справится с любым нарушителем.
Входная дверь дома помедлила, прежде чем впустить нас, даже
лифт задумался, решая непростую задачу: я вроде бы обкуренный, да еще и чужак,
но Алёна держит меня за руку, словно сама сдаст органам правопорядка.
Еще больше ворчала и рассматривала нас дверь в ее квартиру.
Не захватил ли я хозяйку в заложницы, не стоит ли сразу вызвать наряд с
большими пушками…
Наконец нас впустили, вспыхнул яркий свет, щетки быстро
вытерли нам ноги, убрали пыль. Не сходя с входного половичка, я спросил
опасливо:
— А этот… которому ты в бумажник сексом, не придет?
Она рассмеялась:
— А хотя бы и пришел? Тебя смутит, если расплачусь при
тебе? Ладно, не волнуйся, он всегда звонит заранее. Его дни — среда и суббота.
— Так среда ж сегодня!
Она отмахнулась:
— Он уже приходил сразу после работы. А когда ушел, я
звякнула в офис и увидела, что ты так и не уходил.
— А-а-а-а…
Я медленно пошел по квартире, везде чисто, опрятно и, на мой
взгляд, чересчур по-пуритански. Ни резиновой куклы в одном из кресел или на
диване, ни набора фаллоимитаторов на полке над столом, ни баночек с
разогревающей мазью, вообще ничего из привычного набора одинокой женщины.
— Интересно, — сказал я, — неужели твои
запросы столь незамысловаты, что достаточно мужчин?
Она фыркнула:
— Что, уже ищешь, как отступить?
Я сказал с достоинством:
— Нет, я готов! Снимай трусы! Или ты их не носишь?
Она покивала головой.
— Как тебе не стыдно? Неужели ты будешь совать пенис в
меня, своего сотрудника, даже своего друга, извини за выражение?
— Ну… — протянул я, — вообще-то так вроде бы
положено… а что ты предлагаешь?
Она кивнула в сторону двери ванной:
— Там набирается вода. Проверь температуру и влезай.
Я повернулся в сторону двери, за которой слышен плеск
льющейся воды. За время езды в автомобиле все тело отяжелело, покой и
расслабленность заползли и угнездились в каждой клетке тела.
— А ты?
— Чуть позже, — ответила она деловито. —
Посмотрю, что сделать на ужин.
— Мы только что ели, — напомнил я.
— Мы только пили, — уточнила она. — А тебе не
мешает поесть, у тебя сейчас метаболизм ой-ой.
Ванная комната размером даже больше кухни, сама посудина
треугольная, хорошо вписывается в правую часть комнаты, вода бурлит,
выстреливает крупными пузырями, явно что-то хитрое с поддувом и массажами.
Я разделся, одежда полетела на пластиковое кресло, теплая
вода приняла меня ласково и с удовольствием, не зря же пускает пузыри. Я
некоторое время наслаждался сладостным ощущением упругого массажа, забалдел,
начал клевать носом.
На стене большой телеэкран, идет передача известного
дизайнера Птицына «Разговор о моде». В прямом эфире разбирают последние
тенденции в формировании вагин, просвещают туповатое население насчет
соотношения пропорций отдельных частей, цвета и тактильных ощущений. Обалдевшие
от счастья эксгибиционистки, что могли демонстрировать свои достижения разве
что на улице или пляже, прямо налезают этим местом на объективы камер, чтобы
потом балдеть неделями, вспоминая сверхширокую аудиторию.
