— …но и для вас я кое-что нашла, — закончила
Алёна.
— Что? — спросил он в удивлении.
— Зубы, — ответила она серьезно.
Он остановился перед нею, покачал головой:
— Ты что, уже в стоматолога перекрестилась?
— Спасибо, пока нет.
— Лапочка, мне нужен хороший стоматолог!
Она посмотрела с укором:
— Вам не надоело то пломбы, то мосты, то имплантацию? Я
знаю, вы дважды наращивали костную ткань… Василий Петрович, сейчас можно
подсаживать не отдельные зубы, а целые фрагменты челюсти! А то и всю челюсть.
Он смотрел на нее с недоверием, словно могучий бык на
теленка, заговорившего, как взрослый.
— Но это же работа стоматологов?
— Это могут делать стоматологи, — согласилась
она. — Но можем и мы. Мне кажется, сделаем даже лучше. Нам только нужно,
чтобы черную работу сделали сами стоматологи. Ну, сформировали зубы и вставили
в кость. А дальше наше дело. Приживлять мы умеем лучше.
Он смотрел с сомнением:
— Алёна, я, конечно, не совсем ретроград…
— …но прогресс обгоняет, — прервала она. —
Шеф, обяжите его приказом! Или угрозой, что не получит премию. Вот смотрите…
Она загрузила с флешки файлы. По третьей стене пошли снимки
и ролики о счастливцах, которым подсаживали большие куски кости с уже
всобаченными туда намертво зубами: крепкими, острыми, с которыми уже ничего не
случится и которые, самое главное, можно не чистить.
Василий Петрович завистливо вздыхал, но я видел по его
глазам, что не решается отдаться в руки Алёны, которая совсем недавно, по его
меркам, была одним из программистов и сидела поблизости.
Алёна, словно прочла его мысли, сказала с нажимом:
— Василий Петрович, это не я буду делать! У нас знаете
какие врачи? Депутаты из Госдумы к нам гуськом ходят, как гуси на водопой.
Пришло время совместить имплантацию с пластической хирургией. Отныне
необязательно мириться с той челюстью, что дала природа! Можно заказать себе
любые формы.
Я сказал поощряюще:
— Решайся, Василий Петрович. Ты же знаешь Алёну. Она
всегда отвечала за свои слова.
Он тяжело вздохнул:
— Страшновато вообще-то… А какие челюсти, говоришь?
Она победно улыбнулась.
— Обещаю, что у вас будет нижняя челюсть, какие так
любят мужчины: грубая, массивная, олицетворяющая мужскую мощь и агрессивность!
Вот, смотрите из этого набора…
По стене поплыли трехмерные снимки. Василий Петрович
подавленно молчал: челюсти такие, что киногерои позавидуют, а теперь их может
поставить себе любой. Что за мир наступает…
— Хорошо, — сказал он с отчаянной решимостью,
словно прыгал с высокого моста в воду. — Отдаюсь в твои безжалостные руки!
В следующем аддоне территория «Виртуального мира»
расширилась до Ярославской области, там же разместили три таинственные пещеры,
через которые можно выйти в зачарованные земли либо эльфов, либо троллей, а то
и еще что-нить пострашнее по рэндому.
Тимур взялся протестить вход, но вскоре наткнулся на толпу
мобов, а там, то прикрываясь незримостью, то переходя на спринт, ринулся
вперед, они отстали, а он, с остатками жизни, счастливо вырвался на дорогу,
впереди начали вырастать мрачные громады зловещего Нидертауна. Между
остроконечными башнями взвились в воздух не то мелкие драконы, не то крупные
гарпии.
— Ты же хотел только посмотреть, — напомнил
Роман, — срабатывает ли триггер на входе!
— Да, — ответил Тимур отстраненно, — да…
Погоди, посмотрю, что там дальше…
— Ты же знаешь, — уличил его Роман.
— А вдруг обрыв или серьезный баг?
Роман сказал брезгливо:
— Ну не понимаю, как люди на это подседают! Там же
просто экран, и больше ничего.
Тимур спросил, не отрывая взгляда от дороги, а то вдруг
выскочит какой-нибудь песчаный жук размером с корову:
— А на экране?
— А что на экране? Фигня какая-то.
— Темные и светлые пятнышки, — сказал Тимур
коварно, — да?
— Да, — подтвердил Роман громко. — Вот я
нормальный здоровый человек. С нормальными запросами. И как я смогу сидеть и
пялиться в экран? По работе — понятно, деньги зарабатываю. Но добровольно?.. Ты
не эпилептик, случаем? Так эпилептиков ловят.
— Как?
— А ставят перед ними экран, те начинают мерцать…
экраны, а не эпилептики, а то вы все понимаете как-то криво… мерцают все
быстрее и быстрее, на какой-то скорости начинают дергаться.
— Экраны?
— Эпилептики, дурень!
— А-а-а, ну я ж пока не дергаюсь вроде.
— И они не сразу начинают, — сказал Роман
злорадно. — Сперва долго пялятся в экран, их завораживает, завораживает… А
потом р-р-раз! И в падучую. Как Юлий Цезарь.
Скопа и Гулько переглядывались, но участие в разговоре не
принимали. Роман все чаще нападает на баймы, разносит их в пух и прах, верный
признак того, что из разработчика скоро превратится в пользователя, а там и
вовсе подсядет. При всем консерватизме и упертости все же не дурак, хай-тек
признает, инетом и мобильником пользуется, даже кредитку завел, а еще кошельком
вэб-мани научился пользоваться одним из первых, когда вэб-мани еще
существовали.
Тимур уперто сражался, забыв, зачем сел за комп и что
собирался делать. Мужчины всегда соревнуются, подумал я. Если раньше
соревновались, кто быстрее мамонта завалит, то теперь возможностей для
соперничества намного больше. А с приходом байм добавилось еще несколько: кто
быстрее всех наберет высший левел, кто из хаев добудет самый крутой меч,
заточит до невозможности, выбьет эпические доспехи, поднимет свой уровень
крафта до предела…
Когда в баймах появилась возможность строить дома, корабли,
заводить маунтов, многие начали щеголять друг перед другом роскошными
особняками и шикарно обставленными апартаментами. В эти баймы в самом деле
можно играть годами и десятилетиями, так как девелоперы все же поставили фишку
насчет уникальных трофеев: на стене своего холла над камином или вообще в замке
можно повесить голову только того монстра, которого сам добыл в трудном рейде.
Правда, некоторые баймы пошли на то, что такие трофеи можно
и продавать, но они либо выделены цветом, либо там бирочка от продавца. А вот
когда сам добыл — да, это предмет гордости!
Глава 13
Сегодня, рыская по инету в поисках нужных материалов,
наткнулся на старую кинохронику, а это, по меркам цивилизации, даже не
вчерашний день, еще живы некоторые люди, заставшие те времена! — и
поразился тому, что сейчас живем совершенно в другом мире, чем жили те древние
люди, чей быт почти не отличался от быта древних египтян или греков.
