Однако российское самодержавие и элиты встали на путь сознательной и необратимой вестернизации в конце XVII века, более чем за столетие до того, как по этому же пути пошли и османы. В результате этого хронологического зазора Османская империя выступает в описаниях российских авторов как страна, чье отношение к Европе было противоположным российскому в каждый отдельно взятый период времени. В XVIII столетии россияне противопоставляли игнорирование османами европейских наук и искусств своим собственным успехам в этих областях. С начала 1800-х годов они находили запоздалые усилия султанов перенять европейские науки и искусства противоречащими «народному духу», важность которого они открыли в эпоху Наполеоновских войн. В результате, не игнорируя важные изменения, происходившие в Османской империи в первой половине XIX столетия, россияне тем не менее смогли реинтерпретировать их как проявления необратимого упадка, вызванного «неправильным» отношением к Европе. Непрестанные победы российского оружия в без малого сто пятьдесят лет, предшествовавших Крымской войне, казалось, подтверждали правильность подобного представления об историческом противнике.
Таким образом, ориенталистский дискурс необязательно представлял Восток неподвижным, стагнирующим или внеисторическим. Идентичность, порожденная таким дискурсом, не всегда однозначно прогрессивна и лишена противоречий. Вместо этого эволюция российских репрезентаций османского упадка свидетельствует о том, что и образ «другого», и формируемая с его помощью идентичность в разные периоды времени могут наполняться разными смыслами. Единственное, что остается неизменным в их противопоставлении, – это подспудное представление о собственном превосходстве, которое порождается критикой «другого». Это представление всегда обеспечивает коллективному «я» символические победы над «другим», которые дополняют более материальные проявления властных отношений. В этом смысле ориентализация Османской империи в российских описаниях дополняла российские победы над османами, подобно тому как британские и французские описания Востока дополняли коммерческое преобладание этих держав в Леванте.
Формирование представлений об Османской империи как об упадочной и в конечном счете обреченной на гибель послужило предпосылкой для превращения «Турции в Европе» в регион, определяемый в своих собственных категориях, безотносительно слабеющего контроля Порты над ним. Это превращение было также следствием интенсификации отношений России с православными подданными султана, в ходе которых появились многочисленные описания страданий единоверцев от мусульманского «ига». Конфессиональная категория единоверцев стала наполняться различным этническим содержанием по мере того, как образованные россияне екатерининской, александровской и николаевской эпох последовательно «открывали» для себя греков, сербов, болгар и румын.
Характеристики каждого из этих народов были порой противоречивы, и тем не менее приписываемые им национальные черты были производной той роли, которую, по мнению российских наблюдателей, каждый из этих народов сыграл в утверждении османского господства или сопротивлении ему. Это прежде всего относится к грекам, первому из «открытых» россиянами народов, в котором образованные подданные царей видели героических борцов за свободу или коварных приспешников османской тирании. Способы описания, изначально применяемые к грекам, составили номенклатуру идеальных типов, которые впоследствии использовались и для характеристики «открытых» позднее славян и румын. К середине XIX столетия эти «открытия» позволили россиянам создать более или менее целостное представление о системе иерархически организованных межконфессиональных и межэтнических отношений, отражавших национальные характеристики каждого из балканских народов.
Как бы ни были важны эти «открытия», они не вытеснили полностью конфессиональную категорию единоверцев, а, скорее, способствовали ее периодическому наполнению новым этническим смыслом. Накануне Крымской войны наблюдается реактуализация религиозной системы координат в российском восприятии православного населения «Турции в Европе». Растущее культурное, политическое и религиозное влияние Европы на православные народы данного региона накануне и во время Крымской войны объясняет постоянное возвращение образованных россиян середины XIX столетия к категории единоверцев. В этом смысле Крымская война могла лишь привести российских наблюдателей балканского региона к заключению, что их исторический конфликт с Османской империей был не более чем формой противостояния России и Запада.
Крымская война была кульминацией нескольких параллельно развивавшихся процессов. Она служила поворотным пунктом, после которого другие европейские державы стали более важным фактором отношений России с ее православными единоверцами, чем само османское правительство. «Турция в Европе» тем самым превратилась в «Православный Восток», ставший главным предметом спора между Россией и католическим или протестантским, но в любом случае все более светским Западом. В случае Крымской войны российско-османские отношения впервые привели к прямому столкновению между Россией и коалицией европейских держав. Это столкновение заставило российскую общественность задуматься о пределе превращения России в Европу, чему до сих пор так способствовала ориентализация Османской империи.
Чрезвычайное посольство генерал-адъютанта Х. П. Граббе в Константинополь, 1849 г. Отдел эстампов Российской национальной библиотеки
Библиография
Источники
Aлабин П.В. Четыре войны. Походные записки в 1849, 1853, 1854–56 и 1877–1878 гг. В 3 т. М.: Кушнарев, 1888–1892.
Антиг И.Ф. Жизнь и военные деяния генералиссимуса, князя Италийского, графа Суворова-Рымникского. В 3 т. М.: Университетская типография, 1800.
Априлов В. Болгарские грамоты собранные, переведенные на русский язык и объясненные Ваcилем Априловым. Одесса: Городская типография, 1845.
[Aрсеньев К.И.] Турецкая конституция // Дух журналов. 1818. № 11. С. 169–176.
Архив военно-походной канцелярии графа Румянцева // ЧИОИДР. 1865. № 2. С. 1–330.
Байов А.К. Курс истории русского военного искусства. СПб.: Скачков, 1909.
Базили K.M. Босфор и новые очерки Константинополя. В 2 т. СПб.: Греч, 1836.
Базили K.M. Очерки Константинополя. В 2 т. СПб.: Греч, 1835.
Базили K.M. Сирия и Палестина под турецким правлением в 1847 году. М.: Восточная литература, 1962 [1861].
Бантыш-Каменский Д.М. Путешествие в Молдавию, Валахию и Сербию в 1808 году. СПб.: Решетников, 1810.
Баур Ф.В. Записки повествовательные, землеописательные и политические о княжестве Волосском. СПб.: Вильковский, 1791.
Белл Дж. Белевы путешествия через Россию в различные азиатские земли: в Испаган, в Пекин, в Дербент и Константинополь. В 3 т. СПб.: Академия наук, 1776.
