– Кхм… Степан Осипович, завтра эскадра выходит в кратковременный поход на юг, к Шантунгу, – едва сдержав рвущуюся наружу волну внутреннего раздражения, Алексеев опустил на блюдце опустевшую кружку. – Вы не желаете выйти в море, например, на одном из броненосцев?
– С превеликим удовольствием, дорогой Евгений Иванович, – похоже, Макаров так и не понял, что наместник вовсе не в восторге от его персоны. – Если позволите, я хотел бы пойти вместе с вами и Оскаром Викторовичем на флагмане.
– Что же, не вижу причин отказать вам, Степан Осипович, – генерал-адъютант поднялся с места, давая понять, что аудиенция окончена. – Жду вас на «Цесаревиче» в девять ноль-ноль ровно.
Двадцать первого января в японский МГШ поступила телеграмма из Чифу, от капитана 2-го ранга Мори. В телеграмме сообщалось об уходе из Порт-Артура в неизвестном направлении всей русской эскадры. Этот выход в море кораблей вице-адмирала Старка очень сильно напугал японское морское командование и недавно назначенного командующим Соединённым флотом Того Хэйхатиро. Как раз в это время в портах Страны восходящего солнца шло сосредоточение транспортов с войсками, предназначенными для оккупации Кореи.
Наличие в Жёлтом море русской эскадры могло спутать все военные планы самураев, вплоть до срыва высадки войск в корейских портах. Учитывая эти обстоятельства, японское правительство отдало приказ: начать боевые действия немедленно. Одновременно с этим был отдан приказ о захвате всех русских судов в японских и корейских портах, а также тех, кого перехватят в море.
Двадцать третьего января командир французского стационера крейсера «Паскаль» сообщил Грамматчикову о разрыве дипломатических отношений между Японией и Россией. Учитывая отсутствие связи с Порт-Артуром – японцы перерезали телеграф севернее Сеула, – капитан 1-го ранга уведомил русского посланника о том, что тот должен эвакуировать миссию в течение двенадцати часов.
Находясь в прострации и растерянности, действительный статский советник Павлов так и не смог принять никакого конкретного решения. В конечном итоге ему пришлось покинуть Корею вместе с казачьим отрядом, уже после того, как японцы заняли Чемульпо.
Выждав, как и предупреждал, ровно двенадцать часов, в ночь на 24 января Грамматчиков отдал приказ уходить. На всякий случай на крейсере объявили боевую тревогу, погасили все огни, а командоры заняли места возле орудий. К большому облегчению русских моряков, никто не помешал выходу «Аскольда» с рейда.
В предутреннем тумане корабль благополучно прошёл узким фарватером, ведущим в корейский порт, и, оставляя позади прибрежные острова, вышел в открытое море. По приказу Грамматчикова «Аскольд» шёл экономичным ходом, держа курс на Вэйхавэй. Объявили «отбой» тревоги, но комендоры оставались у орудий, а сигнальщики до рези в глазах всматривались в туманную дымку, окутавшую зимнее Жёлтое море.
После полудня дымка слегка рассеялась, позволив морякам хоть немного обозреть горизонт. Вопреки тревожному ожиданию команды крейсера, окружающее их море словно вымерло: не мелькали характерные мачты китайских джонок, над горизонтом не поднимались облачка дыма из пароходных труб. Несмотря на эту, кажущуюся мирной обстановку, Константин Александрович не рискнул воспользоваться беспроволочным телеграфом, чтобы установить связь с какими-нибудь кораблями поблизости. Продолжая хранить полное радиомолчание, оставляя за кормой милю за милей, «Аскольд» всё ближе и ближе приближался к берегам Китая.
Ранним утром 24 января капитан 1-го ранга Мураками обнаружил исчезновение русского крейсера, после чего впал в тихую панику. Поначалу японец даже не поверил докладу сконфуженного вахтенного офицера, сообщившего, что «Аскольд» исчез, бесшумно и бесследно растворившись в ночном тумане. Выскочив на палубу, командир «Чиоды» смог лично убедиться в отсутствии на рейде вражеского корабля. Это был провал.
Сохраняя внешнюю невозмутимость, капитан 1-го ранга продиктовал вызванному телеграфисту текст радиограммы для МГШ и приказал немедленно сниматься с якоря. Конечно, Мураками не рассчитывал догнать более быстроходный «Аскольд», и уж тем более навязать тому бой, но японцу во что бы то ни стало требовалось сохранить честь своего мундира. Кто знает – вдруг русские крейсируют где-нибудь поблизости, готовясь к атаке идущих в Чемульпо транспортов? Или, что ещё хуже, по сигналу с «Аскольда» в море вышла вся Порт-Артурская эскадра, готовясь исподтишка напасть на Объединённый флот.
В этом случае Мураками просто обязан первым обнаружить русских и по возможности сообщить командованию состав и курс вражеского соединения. Японца нисколько не волновало то, что его маленький устаревший крейсер неминуемо обречён на гибель при столкновении с русским флотом. Для самурая главное – его честь, и именно честь каперанга оказалась под ударом в результате побега хитрого и осторожного Грамматчикова.
Тем временем в Порт-Артуре Алексеев не менее сильно беспокоился о судьбе «Аскольда», периодически справляясь у Эбергарда о состоянии связи с Чемульпо. По нисколько не зависящим от него объективным причинам флаг-офицер эскадры не мог сообщить ничего определённого – телеграфная связь с Кореей отсутствовала, о крейсере никто ничего не знал. Слушая одни и те же ответы, генерал-адъютант мрачнел буквально на глазах, продолжая, впрочем, заниматься срочными рабочими делами. Так продолжалось до вечера 24 января.
Похожее беспокойство, но по другим причинам, царило и в японском морском генеральном штабе. Благополучно ускользнувший из западни «Аскольд» мог появиться где угодно, вплоть до Токийского залива, и это ставило под угрозу планы перевозок сухопутных войск в корейские порты. Конечно, одиночный крейсер не смог бы сорвать высадку армии на континенте, и даже не задержал бы её на сколь-нибудь длительное время, но он являлся тем фактором непредсказуемости, который приходилось учитывать. И командующий Объединённым флотом вице-адмирал Того учёл фактор «Аскольда», включив в состав охранения транспортов дополнительные силы – целых четыре броненосных крейсера из состава Второй эскадры Камимуры Хиконадзе. На всякий случай.
К вечеру 24 января Алексеев ходил мрачнее тучи, несмотря на поданный поваром великолепный обед и рапорт генерал-майора Фока о досрочном вводе в строй новых орудийных позиций на Тафашинских высотах. И причиной отвратительного настроения наместника было не только отсутствие информации об «Аскольде». Ещё днём Алексеева известили, что в Порт-Артуре и Дальнем происходит внезапный исход японского населения: коммерсантов и прочих всяких коммивояжеров.
Похожая картина наблюдалась и в Харбине, из которого пришла срочная телеграмма за подписью подполковника Макеева. Жандарм сообщал, что среди японцев циркулируют слухи о вот-вот начавшейся войне, и подданные микадо спешно покидают город. Всё вместе это означало одно – Япония собиралась напасть на Россию.
– Пригласите ко мне на ужин вице-адмирала Старка, контр-адмиралов Иессена, Греве, князя Ухтомского и капитана первого ранга Рейценштейна, – позвонив в колокольчик, Алексеев отдал распоряжение появившемуся на пороге флаг-офицеру. – Да, ещё пригласите вице-адмирала Макарова. Пусть поприсутствует, на всякий случай.
