Ещё на подходе «Пересвета» к гавани все прекрасно видели, что броненосец сидит очень низко – вода облизывала нижний ряд иллюминаторов в носу, а гонимый кораблём бурун доходил чуть ли ни до клюзов. Развёрнутая на левый борт заклинившая носовая башня, нелепо торчащий обрубок грот-мачты, заваленные массой обломков шканцы. Просто удивительно, что во время боя не пострадали ни младший флагман эскадры, контр-адмирал князь Ухтомский, ни командир корабля, капитан 1-го ранга Бойсман.
– А зачем мы вообще всю ночь болтались в море, если вы, господин адмирал, знали, что утром враг сам придёт к крепости? – немного подумав, Макаров сменил тему разговора. – Не кажется ли вам, что мы могли принять бой под дулами крепостных орудий и нанести врагу сокрушительное поражение?
– Нет, дорогой мой Степан Осипович, мне так не кажется, – грустно улыбнулся Алексеев. – Ещё до войны, осенью, береговые батареи проводили учебные стрельбы. Трижды. И всякий раз меткость огня наших пушек оставляла желать лучшего. Откровенно говоря, артиллеристы мазали уже с тридцати кабельтовых, не попадая в еле ползущую за буксиром мишень. Причина не только в отсутствии надёжных дальномерных приборов, но и в методиках стрельбы. У крепостных артиллеристов проблемы со стрельбой на дальних дистанциях, и я не знаю, как с этим бороться.
– А крепостные пушкари когда-нибудь слышали о методике стрельбы лейтенанта Гревеница? – ехидным тоном поинтересовался вице-адмирал. – Барон Гревениц, Владимир Евгеньевич, старший артиллерийской офицер «России». Он же автор инструкции по стрельбе на дистанциях в шестьдесят-семьдесят кабельтовых.
– Неужели вы полагаете, Степан Осипович, что я один в состоянии везде успеть и за всем уследить?! – начал закипать наместник. – Да, я получил рапорт Гревеница и отправил его инструкции всем командирам кораблей эскадры! Более того, я приказал Эвальду Антоновичу немедленно назначить Гревеница ответственным за подготовку наводчиков по его методу! Но я не могу разорвать лейтенанта на две части, не могу моментально внедрить его метод в крепостной артиллерии!
– Прошу покорнейше извинить, ваше высокопревосходительство, и в мыслях не имел вас задеть, – Макаров, похоже, не ожидал столь гневной отповеди от высокопоставленного начальника и, видимо, малость опешил.
– А, бросьте, Степан Осипович! Неужели я не вижу, как вы, едва успев приехать, всё здесь вынюхиваете и прознаёте? Вижу, знаю! – сорвавшегося генерал-адъютанта уже было не остановить. – Чья это была идея послать вас вперёд – Верховского или Безобразова? Авелана? Или, может, Рожественского? Я знаю, что эти двое копают под меня и под Старка! И нисколько не думают о войне! А мы – не готовы к войне, ни морально, ни материально! Да, нисколечко не готовы! А враг – готов!
– Японцы обманывали нас много лет, методично готовясь к войне! Втюхивали дипломатам всякую чушь, а те и рады слушать, развесив уши! – чуть переведя дух, продолжил наместник. – Вот скажите, Степан Осипович, где «Ослябя»? Почему я не вижу этого корабля в составе эскадры?
– Да, бог с вами, Евгений Иванович, я сам требовал торопить Вирениуса! Как мог, требовал! – опешивший было вице-адмирал перешёл в контрнаступление. – Но что я мог сделать против решений Адмиралтейства? Ничего! Да я вообще напросился в состав комиссии, чтобы успеть помочь вам и Старку! Ведь любому дураку было ясно, что наша политика в Корее вот-вот приведёт к полному разрыву с Токио!
– А вот об этом – о нашей политике – молчите! Молчите, Степан Осипович, и не кричите на весь рейд, – Алексеев неожиданно словно опомнился, шагнул вплотную к Макарову, перейдя на шёпот: – Никогда, Степан Осипович, даже думать не смейте об ошибках того, кто заварил всю эту кашу. Наше дело – служить и защищать самодержавие и отечество, каким бы оно ни было.
– Покорнейше прошу простить, Евгений Иванович, я ни о чём таком и не думал! – так же шёпотом отозвался вице-адмирал, смекнув, кого подразумевает его собеседник в роли «кашевара» ошибок.
– Вот и отлично, Степан Осипович, вот и прекрасно, – вроде как успокоился наместник. – Возвращаясь к методике Гревеница… Её нужно немедленно внедрить, пока не поздно, и на Балтике, и на Чёрном море. Поэтому попрошу вас доложить об этом Авелану, причём в нужном ракурсе, иначе мы прольём очень много крови, прежде чем отдубасим япошек.
– Простите великодушно, Евгений Иванович, но я не смогу поговорить с Авеланом, – глубоко вздохнув, произнёс Макаров. – После сегодняшнего боя я намерен просить государя-императора разрешить мне остаться с флотом, здесь, в Порт-Артуре. Готов занять любую должность, хоть командиром истребителя, лишь бы воевать с врагом, а не протирать штаны, сидя в Кронштадте.
– Я поддержу вашу просьбу императору, Степан Осипович, – скользнув взглядом по входящему в гавань «Севастополю», неожиданно ответил генерал-адъютант. – Старк ранен, Иессен ушёл в крейсерство, а Витгефт задействован мною во Владивостоке. Всё, ставить некого… Поэтому, данной мне Его императорским величеством властью, я назначаю вас, господин вице-адмирал, временно исполняющим обязанности начальника эскадры. Приказ будет написан вечером. Думаю, государь утвердит ваше назначение, Степан Осипович.
– Благодарю за честь, ваше высокопревосходительство, – чуть склонил голову свежеиспечённый флотоводец. – Я положу все свои силы во имя Его императорского величества и на благо Отечества.
– Полно вам, Степан Осипович, церемониально кланяться, мы не в столице, – потерев шишку на лбу, поморщился Алексеев. – Вы просто не давайте японцам спуску, не дайте им заблокировать гавань минами или брандерами. Не дайте Того высадить десант где-нибудь на полуострове и постарайтесь не попасться на какую-нибудь японскую хитрость. Я верю, что государь император вскорости начнёт собирать на Балтике подкрепления, ускорит движение отряда того же Вирениуса, может, закупит какие-нибудь корабли за границей.
– Если Андрей Андреевич пойдёт в Порт-Артур, то ему придётся прорываться к нам с боем. Конечно, хорошо бы иметь ещё один броненосец и ещё один крейсер, но в свете сегодняшнего боя я склонен крайне низко оценивать как живучесть «Осляби», так и боевые качества «Авроры», – принялся рассуждать вслух Макаров. – Думаю, нам следует предложить Адмиралтейству перенацелить отряд Вирениуса во Владивосток, проложив курс вокруг Японии. Я считаю, что японцы не дадут нашим морякам пройти напрямик, Цусимским проливом, и обязательно постараются уничтожить отряд.
– Правда ваша, Степан Осипович, – с тяжёлым вздохом согласился генерал-адъютант. – Я сейчас же поручу Василию Егоровичу (Флугу) составить и послать отдельные телеграммы Авелану и на имя Его величества.
В это время на канонерке «Гиляк» замигал прожектор, ретранслируя для стоящих на рейде кораблей сообщение от береговых наблюдателей. Пост на Ляотешане обнаружил идущий в сторону Порт-Артура одиночный пароход, вероятно, гражданский.
После некоторой заминки на «Палладе» взвился флажный сигнал, и спустя четверть часа навстречу незнакомцу вышел крейсер капитана 2-го ранга Эссена, сопровождаемый четырьмя истребителями-«французами». Последовало томительное ожидание, прерванное, наконец, сообщением с берегового поста, что «Новик» встретил и ведёт за собой на рейд русский пароход. Затем поступила радиограмма с крейсера, в которой уточнялось, что до Порт-Артура добрался пароход КВЖД «Нингута», счастливо избежавший обнаружения во время дневного боя какой-либо из сторон конфликта.
