К вечеру у наместника разболелась голова, и он с трудом удерживал себя, чтобы не покинуть созванное им же самим заседание морского и сухопутного штаба. Игнорируя предупреждение собственного лечащего врача, что при контузии необходим покой, иначе возможны всяческие осложнения, Алексеев стоически переносил страдания, стараясь поменьше говорить и кивать головой. Выпитые по требованию доктора микстуры и порошки нисколько не помогали, и настроение его высокопревосходительства портилось с каждой минутой.
По этой причине председательство на заседании само собой легло на плечи вице-адмирала Макарова, слух о назначении которого на должность врио начальника эскадры уже успел достичь самых отдалённых закутков крепости. Впрочем, неудивительно. Множество народа видели, как с борта почерневшего в огне пожаров «Цесаревича» спускали носилки с ранеными матросами и офицерами корабля, и среди последних узнали адмирала Старка. На причале теснились импровизированные кареты «скорой помощи», спешно мобилизованные для нужд медицины конные экипажи, суетились десятки санитаров. Чуть в стороне накрывали мешковиной и укладывали на пирс тела тех, кто в первом же бою отдал свои жизни за Россию-матушку.
Практически под утро, когда заседание штабов наконец-то завершилось, доверенные жандармы привели в апартаменты к наместнику неприметного с виду старика-китайца. Вездесущий и везде имеющий свои глаза и уши ротмистр Проскурин нашёл этого маленького и худенького дедушку, практически «божьего одуванчика», в Даляне, где тот тихо и мирно практиковал своё ремесло. Среди китайских рабочих ходили легенды о всемогущем лекаре, почти волшебнике. К услугам старого китайца пришлось прибегнуть, так как европейская медицина позорно капитулировала перед недугом генерал-адъютанта. Худенький же дедушка со своими иглами быстро и безболезненно сотворил маленькое китайское чудо – изгнал головную боль. Поблагодарив лекаря, Алексеев наконец-то с облегчением погрузился в крепкий сон.
Ротмистр Проскурин щедро заплатил китайцу за его труд, лично проводив лекаря до неприметной с виду кареты. Затем, закурив папиросу, жандарм пару минут одиноким стражем простоял на пустынной улице, отстранённо рассматривая сереющий восточный горизонт. Начинался второй день войны, и Проскурина ждала масса срочных и неотложных дел.
– Виктор! Виктор!!! – изо всех сил закричал подполковник-инженер Телегин, пытаясь перекрыть пыхтение парового котла и скрежет железа. – Поручик Астафьев!!!
– Слышу я, слышу!!! Уже иду!!! – проорал в ответ Виктор, машинально смахнув ладонью со лба пот. На лбу тотчас возникла тёмная жирная полоса, ибо руки Астафьева были испачканы в копоти и в масле. – А как прикручивать к шкворню – посмотрите на первом авто, том, что мы сделали на прошлой неделе. Прикрутить надо хорошо, чтобы при стрельбе не возникло вибрации.
– Не волнуйся, Витя, мы всё сделаем так, как надо, – отозвался лейтенант Цветков, нежно поглаживая тело пулемёта, лежащее на сиденье автомобиля. – Чай, не первый год работаем с механической частью.
– Вот именно, – поднимая голову, подхватил прапорщик Фёдоров. – С такой работой мог бы справиться любой матрос, прослуживший при машине месяц-другой… Алекс, дай-ка мне молоток, тот, что справа от тебя.
– Любой матрос, может, и справился бы, – проворчал Виктор, бросив взгляд на разгуливавшего по ангару жандарма. – Только кто же допустит матросов до таких секретов?
– Поручик, примите как дружеский совет – морские механики знают своё дело лучше вас, и им не нужно показывать, как крутить гайки и как надо забивать заклёпки, – подполковник инженерных войск похлопал рукой по колесу парового трактора, скосил глаза на рабочий чертёж, разложенный на походном столике. – Обоснуйте ещё раз, почему вам не нравятся боковые спонсоны с пулемётами?
– Господин подполковник, дело вовсе не в том, нравятся ли мне лично боковые спонсоны или не нравятся, – вздохнул Астафьев, отступая на пару шагов назад. – Я предлагаю смотреть на трактор, как на увеличенное в размерах авто, на котором возможна установка двух-трёх пулемётов. Может быть даже пушки. Но устанавливать вооружение нужно, исходя из удобства его применения на суше, а не так, как это предлагают моряки.
– Но моряки говорят дело, предлагая боковые спонсоны с пулемётами, что позволит вести огонь с любого борта, – возразил Телегин. – Не забывайте, что спонсоны станут ещё и дополнительной защитой для парового котла.
– Очень громоздкой и сложной в изготовлении защитой. Куда проще было бы просто обшить котёл защитой на каркасе, – покачал головой Виктор. – Вариант со спонсонами плох тем, что на площадке едва ли уместится второй номер расчёта, не говоря уже о коробе с патронами. Кроме того, в случае ранения пулемётчик рискует свалиться прямо под задние колёса трактора.
– Можно закрыть вход в спонсон металлической дверью, – задумчиво потеребил седеющую бородку подполковник-инженер, недовольно поморщился. – Чёрт, вынужден признаться, что вы правы – сложность в изготовлении, громоздкость и масса нивелируют любые плюсы спонсонов… У вас есть какие-нибудь другие идеи?
– Идеи, наверное, найдутся, – Астафьев решил уклониться от прямого ответа, так как инженер сразу полез бы выяснять кучу самых разнообразных вопросов технического характера. – Мне надо ещё немного подумать над тактикой использования в бою вооружённого трактора.
– Ну так идите, поручик, и хорошенько подумайте, – в приказном порядке заявил Телегин. – Уж, коли, генерал-адъютант дал ход именно Вашему варианту с вооружёнными автомобилями, то вы просто обязаны придумать, что делать с этими тракторами.
«…Ага, обязан придумать, и всё тут! Я же не виноват, что наместник выбрал именно мою идею, дал „добро“ на изготовление и испытание опытного образца, а потом велел переделать все десять авто, – Виктору не оставалось ничего другого, как выполнить приказ непосредственного начальника – „идти и думать“. – Теперь меня считают чуть ли ни гением от механики, а я понятия не имею, как воплотить все пожелания Алексеева… Хотя он и потратил полчаса, объясняя, что хочет превратить трактора в передвижные бронированные форты… А тут ещё и японцы напали…»
Сама идея снять пулемёт с громоздкого колёсного станка-лафета принадлежала то ли самому наместнику, то ли кому-то из его ближайшего окружения. Снять-то сняли, но до начала войны так и не воплотили в металле эскизный рисунок генерал-адъютанта, где был изображён небольшой станок-тележка с маленькими колёсиками.
Зато когда Алексеев приказал придумать, как лучше всего вооружить автомобили, Астафьев предложил установить на машинах по два шкворня – спереди и сзади – и переставлять пулемёт, в случае необходимости, вперёд, или назад. С одним-единственным шкворнем на всё равно не добьёшься кругового обстрела, а ставить пару пулемётов на одно авто – расточительство чистой воды.
Изделий Хайрама Максима не хватало, несмотря на то что по приказу генерал-адъютанта их поснимали практически со всех кораблей эскадры. Пулемёты требовались везде: для долговременных огневых точек в Киньчжоуском укрепрайоне, на горе Самсон, на Тафашинских высотах, не говоря уже о потребностях самой пехоты. На фоне дефицита пулемётов в ход пошли трофейные китайские картечницы, оставленные прежними хозяевами в арсеналах Порт-Артура. Их – картечницы – ставили на второстепенные участки обороны, для прикрытия артиллерийских позиций, и даже, по слухам, ими вооружили один из паровозов.
