Наконец, в самом Порт-Артуре, точнее, на борту ненавидимого самураями броненосца, разыгрались нешуточные страсти. Будучи на взводе из-за потери «Боярина» буквально в паре шагов от родимой русской базы, Иессен взял да и высказал Макарову с Безобразовым в глаза всё, что он думает об организации морской обороны крепости. Разозлившийся контр-адмирал в выражениях не постеснялся, в результате чего был отстранён от командования и съехал на берег, провожаемый сочувственными взглядами моряков и офицеров «Ретвизана».
Спустя несколько часов в Мукден пришла телеграмма от ротмистра Проскурина, в которой тот проинформировал генерал-адъютанта о серьёзном конфликте между флотоводцами. Данный конфликт, по словам жандарма, мог аукнуться расколом среди офицеров, не говоря уже о падении дисциплины у нижних чинов. Алексеев, с некоторых пор доверявший мнению Проскурина, согласился с доводами ротмистра и попросил Макарова об одном личном одолжении.
Вице-адмирал не мог отказать наместнику, поэтому уже на следующий день Иессен получил предписание отбыть во Владивосток, где его ждала должность командующего отдельным отрядом. Прежний командующий Владивостокским отрядом – Витгефт – убыл в отпуск для восстановления здоровья. После боя с Камимурой врачи извлекли из бедра контр-адмирала три осколка, после чего рекомендовали Вильгельму Карловичу не нагружать раненую ногу в течение ближайших нескольких недель.
Спустя три дня после вышеописанных событий в штаб флота поступила телеграмма из Манилы, сообщавшая о заходе в этот филиппинский порт вспомогательного крейсера «Ангара». Русские моряки в авральном порядке загрузили триста тонн угля, закупленного российскими агентами, после чего корабль капитана 2-го Сухомлина спешно покинул Манильскую бухту. Японский консул от имени своей островной империи заявил решительный протест, но американские власти оставили без внимания демарш разъярённого дипломата. Ещё через пару дней капитан голландского судна сообщил, что он видел «Ангару» в Южно-Китайском море. Трёхтрубный вспомогательный крейсер на всех парах нёсся на север, догоняя небольшой японский пароходик…
Утром 1 апреля протяжный гудок паровоза возвестил, что в Порт-Артур прибывает личный поезд наместника. Покидая вагон, генерал-адъютант с удивлением огляделся по сторонам: из флотских чинов наместника встречали лишь контр-адмирал князь Ухтомский и капитан 1-го ранга Эбергард. Морские офицеры стояли чуть поодаль от плотной группы армейских военачальников, среди которых не наблюдалось Стесселя.
Судя по отсутствию Стесселя, генерал-лейтенант уже получил от Куропаткина известие о своём переводе на новую должность – командовать 1-м Сибирским корпусом. Честно говоря, вновь назначенный главком сухопутных сил в Маньчжурии долго не мог взять в толк, по какой такой причине Алексеев добивается перевода хорошо зарекомендовавшего себя военачальника.
Генерал-адъютант, кстати, и сам не мог найти рациональное объяснение своей неожиданно возникшей антипатии к Стесселю, поэтому просто попросил Куропаткина оказать ему услугу, и всё тут. Тонко прочувствовав ситуацию, бывший военный министр моментально произвёл рокировку генерал-лейтенантов, назначив командиром 3-го Сибирского корпуса барона фон Штакельберга.
Находясь в прекрасном расположении духа, наместник поздоровался за руку и переговорил с каждым из армейских чинов. Наконец, дошёл черёд и до моряков. Поприветствовав Алексеева, Ухтомский принёс извинение за отсутствие на вокзале флотского начальства: Безобразов с Моласом с раннего утра пропадали в порту, а Макаров и Рейценштейн вышли в море, чтобы посмотреть на испытание трала-отводителя, изготовленного по проекту самого командующего флотом. Враг не терял времени, каждую ночь устанавливая на подходах к Порт-Артуру десятки мин – намного больше, чем русские моряки успевали вытралить за день.
По окончании церемонии генерал-адъютант первым делом озаботился посещением «Ретвизана», чтобы переговорить с командным составом этого броненосца, задать пару-тройку вопросов нижним чинам. Одно дело – откровенный ночной разговор на захолустном железнодорожном полустанке с обозлённым контр-адмиралом Иессеном, и совсем другое – мирная и обстоятельная беседа с командиром и офицерами корабля. Как ни крути, а почти двухмесячное крейсерство «Ретвизана» стало для японцев не меньшей оплеухой, чем подрыв и гибель на русских минах нескольких боевых единиц Объединённого флота.
Приехав в порт, наместник огляделся по сторонам, мысленно поблагодарив Бога за то, что тот послал в Порт-Артур именно Макарова. Восточный бассейн был забит ремонтирующимися кораблями, а территория порта до жути напоминала строительную площадку: штабеля брёвен и балок, из которых здесь же, на месте, сооружали кессоны, пыхтение паровых кранов, перестук топоров и лязг железа. Плавучие краны и баржи облепили «Баян», «Пересвет», «Цесаревич» и «Севастополь», на «Полтаве» под грохот кувалд демонтировали из повреждённой башни шестидюймовые орудия.
Посреди всего этого бедлама, не обращая внимания на окружающую суету, жарко спорили подполковник Меллер и адмирал Безобразов. По трапу, ведущему на палубу «Баяна», с рулоном чертежей подмышкой поднимался инженер Кутейников. Над шканцами броненосного крейсера нависал жирафообразный плавучий кран, поднимая в воздух тело 75-мм пушки Канэ вместе с её станком.
– Кхм… Здравствуйте, господа! – незаметно подкравшись сзади, Алексеев громким голосом поприветствовал спорщиков. – Что же это вы, Пётр Алексеевич, вместе со Степаном Осиповичем не встретили меня на вокзале?
– Ох, ну, и напугали же вы, Евгений Иванович, – вздрогнул Безобразов, моментально обернувшись всем телом. Машинально пожал протянутую генерал-адъютантом руку. – Добрый день…
– Здравствуйте, Александр Петрович, – наместник обменялся рукопожатием с Меллером. – Не желаете ли поведать мне, о чём это вы оба столь азартно спорите? Глядишь, и я подкину какую-нибудь идейку.
– Мы как раз занимаемся воплощением в жизнь некоторых из ваших идей. Если точнее – творчески развиваем ваши задумки по усилению вооружения кораблей, – на полном серьёзе ответил командующий эскадрой и после небольшой паузы продолжил: – Проанализировав последний бой с Того, Степан Осипович пришёл к выводу, что «Баян» очень сильно уступает крейсерам аналогичного класса нашего визави. В результате родилась мысль снять с верхней палубы восемь семидесятипятимиллиметровок, заменив их шестидюймовками…
– Последние мы решили позаимствовать у «Варяга», который невозможно отремонтировать при таком цейтноте времени, – с этими словами Безобразов махнул рукой инженеру Кутейникову. – Николай Николаевич, спуститесь вниз, пожалуйста, покажите Евгению Ивановичу ваши чертежи с документацией!
– Давайте лучше мы все с вами поднимемся на борт, – произнёс Алексеев, направляясь к трапу. – Заодно я сам всё увижу своими собственными глазами… Те стодвадцатимиллиметровки, которыми довооружены «Паллада» с «Дианой», так и останутся на «богинях»?
– Совершенно верно, на них, родимых, – подтвердил Меллер, а затем едва не взмолился в голос: – Ваше высокопревосходительство, пожалуйста, попросите в Адмиралтействе ускорить вопрос с доставкой в Порт-Артур шестидюймовок Канэ. Может, хоть вас там послушают…
