Экипаж парового трактора состоял из семи человек, в том числе двух офицеров – армейского и флотского, – которые предпочитали восседать в «стаканах» за рукоятями «максимов». Офицер флота, помимо функции пулемётчика, нёс ответственность за техническое состояние сухопутного броненосца, на армейца же возлагалось командование трактором в бою. Забронированные объёмы не позволяли включить в состав экипажа ещё одного офицера, образно говоря, капитана сухопутного корабля, поэтому отсутствие единоначалия периодически приводило к разнообразным казусам.
Ещё одной проблемой бронированных паровиков стала их недостаточная проходимость по пересечённой местности и на мягких грунтах. Пыхтящие и извергающие дым «утюги» частенько застревали в грязи, на песчаной почве, и хорошо ещё, что широкие бортовые спонсоны частенько удерживали трактора от опрокидывания. Исходя из вышесказанного, Телегин пришёл к мысли о необходимости эксплуатировать «броненосцы» в паре, чтобы всегда иметь возможность вызволить застрявший трактор.
В результате из десятка паровиков сформировали два так называемых тяжёлых взвода, по две пары в каждом, и отделение технической поддержки из двух «утюгов». Единственным отличием тракторов этого отделения от «броненосцев» тяжёлых взводов было лишь то, что они таскали за собой два прицепа – с углём и запчастями. В остальном же эти два паровика не имели никаких различий конструкции либо по составу вооружения.
Ночь прошла относительно спокойно, а наступившее утро 13 мая принесло целый ворох новостей, как хороших, так и плохих. Сначала генерал Фок доложил, что 5-й Сибирский стрелковый полк начал отход, и японцы вот-вот появятся на нижних склонах горы Самсон. Затем стало известно о появлении в бухтах Керр и Дипп вражеских миноносцев, принявшихся вытраливать русские мины.
Час спустя пришла телеграмма из Порт-Артура: командующий флотом сообщил об очередном визите неприятельской эскадры адмирала Того. Позднее из штаба флота поступила вторая телеграмма, информировавшая, что под прикрытием броненосцев и крейсеров два японских минзага выставили несколько минных заграждений на дальних подступах к внешнему рейду. Макаров доложил, что он не имел возможности помешать противнику, так как атака истребителей в подобных условиях привела бы к неминуемой гибели русских кораблей.
Наконец, ближе к полудню поступили известия от генерала Кондратенко: полки 7-й Восточно-Сибирской дивизии соединились с отрядом генерала Зыкова. Этот отряд, как выяснилось, под давлением 3-й японской пехотной дивизии ещё вчера вечером сосредоточился на станции Саншилипу, где русские заняли круговую оборону.
В окрестностях Саншилипу блуждала вражеская кавалерия, перерезавшая все линии связи, поэтому Зыков понятия не имел, что ему на выручку послан Кондратенко. В результате встреча двух генералов началась с того, что солдаты из отряда Зыкова обстреляли бронированные трактора, приняв их неприятельские. Затем, к счастью, обе стороны быстро разобрались, кто есть кто, а винтовочные пули не нанесли никакого вреда экипажам головных «утюгов».
После получения этой новости у Алексеева возник соблазн приказать Кондратенко продолжить движение вдоль железной дороги, да ещё и двинуть на север все три полка из дивизии Фока, занимавшие оборону на горе Самсон и её склонах. Однако генерал-адъютант быстро обуздал эмоциональный порыв и отдал приказ командиру 7-й Восточно-Сибирской дивизии отходить вместе с Зыковым обратно к Киньчжоу. В завершение наместник напомнил, что противнику не должен достаться подвижной состав, поэтому со станции Саншилипу следует перегнать как застрявший там эшелон с продовольствием и стройматериалами, так и все отдельно стоящие вагоны.
Ближе к вечеру Алексеев вместе со своим поездом перебрался на станцию Тафашин, куда вскоре прибыли генералы Белый, Смирнов, и Штакельберг. Начальник крепостной артиллерии первым делом пожаловался на флотскую «мафию» – Макарова, Моласа и Меллера, – которые выгребали с трофейных китайских складов всё подряд, да ещё и зарились на содержимое армейских арсеналов.
Комендант крепости, в свою очередь, был недоволен нехваткой солдат для несения гарнизонной службы – в Порт-Артуре осталось всего по одному запасному батальону из дивизий Кондратенко и Фока, плюс пара тысяч ополченцев-добровольцев, которым выдали оружие, но так и не зачислили в штат.
Лишь барон фон Штакельберг ни на кого не жаловался и не высказывал своего недовольства – ему хватало проблем со своим собственным здоровьем, и он сквозь пальцы смотрел как на раскатавших губу моряков, так и на надувающих щёки армейцев.
День 14 мая начался с канонады у подножья горы Самсон – японцы начали прощупывать русскую оборону. Затем у входа в бухту Керр появилась пара вражеских кораблей, опознанные как «Такао» и «Сайен», плюс полдюжины малых миноносцев.
Миноносцы вновь приступили к тралению русских мин, а старый китайский трофей принялся обстреливать берег. Судя по всему, неприятель вёл огонь по местам предполагаемого сосредоточения русских войск, которые оставили побережье бухты Керр ещё вчера вечером. Кстати говоря, ближе к вечеру 14 мая у мыса Гупера объявился ещё один китайский трофей – броненосец «Чин-Иен», с которого на берег был высажен небольшой шлюпочный десант.
Почувствовав за спиной поддержку флота, японская пехота осмелела и, шаг за шагом продвигаясь вдоль берега, во второй половине дня вышла к заливу Талиенвань. Здесь самураев встретил огонь восьмидюймовых орудий канонерских лодок «Кореец» и «Манджур», совершивших пару дней назад переход в Далянь. Противнику, разумеется, не понравилось, что его встречают градом крупнокалиберных снарядов, и за полчаса до захода солнца к острову Сяошаньдао подошли броненосные крейсера «Касуга» и «Ниссин», сопровождаемые четвёркой истребителей.
Зная, что проходы в сам залив хорошо прикрыты несколькими рядами мин, японцы не стали рисковать, открыв огонь с очень большой дистанции. Снаряды «итальянцев» падали неточно, с сильным рассеиванием, однако обстрел всё же вынудил капитанов 2-го ранга Беляева и Кроуна увести свои канлодки к Талиенваню. «Касуга» и «Ниссин», в свою очередь, после наступления тёмного времени суток предпочли исчезнуть за горизонтом: видимо, их командиры всерьёз опасались торпедных атак со стороны русских миноносцев и минных катеров.
Забегая вперёд, скажем, что утром 15 мая Кроун с Беляевым получили приказ вернуться обратно в Порт-Артур. Оба офицера очень удивились, так как для орудий их канонерок хватало целей на берегу полуострова Дагушань, но приказ есть приказ, и сутки спустя «Манджур» с «Корейцем» встали к стенке в Восточном бассейне. Там их уже ожидал инженер Вешкурцев с бригадой питерских мастеровых, которого неожиданно оторвали от ремонтных работ на «Пересвете».
Глава 21
Первую половину следующего дня Алексеев посвятил инспекционной поездке по второй, главной линии обороны, которая проходила по Тафашинским высотам. К тому моменту позиции на Тафашинских высотах занимали в основном передислоцированные из Порт-Артура мортирные и артиллерийские батареи. Здесь же располагались два пехотных полка – по одному из 4-й и 7-й дивизий – гарнизоны опорных пунктов, и сводная рота 3-й Восточно-Сибирской дивизии, задействованная на охране побережья бухты Киньчжоу.
