– Ага, испугались, – усмехнулся командующий русским флотом, увидев, как корабли 3-го боевого отряда дружно отвернули на норд. – Роберт Николаевич, курс семьдесят девять! Огонь по готовности!
Пару минут спустя Дева совершил ещё один поворот влево, в результате чего оказался на контркурсе по отношению к отряду адмирала Макарова. Головным оказался «Такасаго», за ним «Кассаги», «Асама», и замыкал строй «Якумо». Данный маневр создал для японцев определённые трудности – лучи солнечного света слепили наводчиков, мешая тем вести меткий огонь. Расстояние позволяло обстреливать любой из крейсеров неприятеля, чем русские моряки и воспользовались.
Как и следовало ожидать, больше всего досталось идущему головным «Такасаго». Поначалу по нему вёл огонь один «Аскольд», затем, как только позволила дистанция, к стрельбе подключились артиллеристы «Паллады» и «Дианы». Именно им и удалось добиться четырёх прямых попаданий 152-мм снарядами и одним стодвадцатимиллиметровым, получив в ответ всего лишь один 203-мм «подарок» с «Такасаго».
Разобрав цели по порядку, согласно инструкциям Макарова, русские крейсера постарались развить максимально возможную скорострельность. «Баян» сразу же вступил в дуэль с «Якумо», комендоры «Богатыря» принялись осыпать смертоносным металлом «Асаму», а «Аскольд» перенёс огонь на «Кассаги». Враг не оставался в долгу: японские снаряды один за другим падали рядом с русскими кораблями, поднимая высокие столбы воды, периодически поражая борта, палубы, трубы, а раскалённые осколки впивались в мягкую человеческую плоть.
Пока отряды крейсеров стремительно расходились друг с другом, броненосцы завязали сражение на параллельно-сходящихся курсах. Японцы, имевшие скорость на пару узлов больше, были вынуждены догонять колонну Безобразова, постепенно сокращая разделяющее их расстояние. Изначально адмирал Того планировал сосредоточить огонь на флагманских кораблях противника, однако вследствие ошибок с определением курса и скорости неприятеля, самураям пришлось начинать бой индивидуальными артдуэлями.
Тактико-техническое превосходство японских кораблей над их визави аналогичного класса частично компенсировались эффектом ломаного камуфляжа русских броненосцев, вводившего самураев в заблуждение. К примеру, одной из особенностей нового окраса являлся нарисованный на носу выше ватерлинии бурун белого цвета, в результате чего у стороннего наблюдателя создавалось впечатление, что корабль идёт на большей скорости, чем это было на самом деле. А благодаря хитроумному камуфлирующему окрасу – четырёхцветные волнистые линии вдоль всего корпуса и надстроек, трубы, башни и мачты в таком же раскрасе – наводчики «Микасы» то и дело мазали по слабобронированному «Пересвету».
– Поднять сигнал: курс – сорок пять! – опуская бинокль, приказал командующий русским флотом. – Как там Пётр Алексеевич? Держится?
В какой-то момент боя «Баян» стал обгонять «Цесаревича», проходя в двадцати-двадцати пяти кабельтовых от флагмана Безобразова, и Макаров отошёл к противоположной стенке боевой рубки, чтобы глянуть на положение дел у своего соратника. Несколько секунд спустя после того, как вице-адмирал приник к смотровой щели, в мостик угодил снаряд с «Якумо».
Разрыв восьмидюймового фугаса в мгновение ока снёс за борт 47-мм пушчонку, раскурочил всё левое крыло мостика, уничтожил прожектор, убил и ранил десятка два моряков, находившихся на открытых постах. Град осколков окатил стену боевой рубки, вставки Меллера отразили лишь часть смертоносного железа. Несколько раскалённых кусков металла всё же проникли в амбразуры, поразив с полдюжины офицеров и матросов.
Лёгкие ранения получили рулевой, старший офицер и штурман, и один мелкий осколок угодил прямо в висок капитану 1-го ранга Вирену. Командир корабля умер мгновенно, безмолвно рухнув на пол, словно подкошенный. Пару небольших осколков порвали китель, впились в руку вице-адмирала, но Степан Осипович в горячке боя даже не обратил внимания на эти, как он позднее выразился, комариные укусы самураев.
Это попадание в мостик «Баяна», как выяснилось позднее, помогло контр-адмиралу Мису избежать очень крупных неприятностей. Русские крейсера задержались с поворотом на норд-вест, дав неудачливому охотнику за «Ретвизаном» достаточно времени, чтобы парировать возможный охват головы его 6-го боевого отряда.
Разойдясь контркурсом с русскими крейсерами, контр-адмирал Дева был вынужден решать очередную дилемму, а именно, куда повернуть – налево или направо. Поворот влево давал 3-му боевому отряду возможность взять на прицел концевые броненосцы противника – «Пересвет» с «Полтавой», – но в этом случае Мису оказался бы в очень тяжёлом положении.
Удачно попавший снаряд «Якумо» не позволил адмиралу Макарову с ходу атаковать 6-й боевой отряд с носовых курсовых углов, но это не означало, что четвёрка японских крейсеров сможет устоять против пяти русских кораблей аналогичного класса. Даже наиболее слабые в боевом отношении «Диана» с «Палладой» могли накостылять по первое число той же «Чиоде», либо «Акицусиме», а «Баян» имел хорошие шансы уничтожить в прямом бою «Суму» или «Акаси».
В данной ситуации совершенно непонятно, на что рассчитывал Мису Сотаро, выйдя на превосходящие силы противника. Возможно, командир 6-го боевого отряда планировал плотное взаимодействие с Девой, но ошибся с вычислениями курса и скорости разрисованных в искажающий камуфляж кораблей неприятеля. Либо надеялся, что лучи яркого летнего солнца помешают русским артиллеристам вести меткий огонь, не приняв во внимание донесения разведки о значительном увеличении числа скорострельных орудий на «Богатыре» и «Баяне».
К этому моменту на «Якумо» оказались выведены из строя три шестидюймовки (две из них вскорости починили) и три 76-мм пушки левого борта. Крейсер «Асама» лишился всего лишь одного 152-мм орудия левого борта, но получил неприятную подводную пробоину в носовой части корпуса – бронебойный «поцелуй» от «Дианы». Пару снарядов с «Богатыря» почти одновременно угодили в кормовую башню главного калибра, и оглушённые комендоры были вынуждены перейти на резервный ручной привод вертикальной наводки.
Но хуже всего дела обстояли на «Такасаго». Получив пять прямых попаданий от «богинь», корабль капитана 1-го ранга Исибаси умудрился «поймать» ещё и пару 120-мм снарядов с «Новика». В результате по окончании первой фазы боя «Такасаго» имел крен в четыре градуса на левый борт, бушующий пожар на шканцах с детонацией части боекомплекта и, как следствие, шесть замолчавших пушек. Японские моряки постепенно брали пожар под свой контроль, но крейсер мог вести огонь лишь из половины орудий левого борта.
Меньше других пострадал «Кассаги», получивший всего лишь четыре попадания, ни одно из которых не подорвало боевого потенциала этого корабля. Пару снарядов разорвались во внутренних помещениях корпуса, один проделал солидную дыру в первой дымовой трубе, а последний «гостинец» от артиллеристов «Аскольда» едва не снёс за борт грот-мачту. В общем, сущие пустяки по сравнению с повреждениями остальных крейсеров 3-го боевого отряда.
Кроме всего прочего, флагман Девы – «Якумо» – не мог держать скорость больше семнадцати узлов, в то время как русские крейсера давали как минимум восемнадцать узлов каждый. Проблемы с механической частью имелись и на «Асаме», которая едва могла догнать «богинь», не говоря уже об «Аскольде» или «Богатыре». Поэтому, исходя из сложившейся ситуации, японский контр-адмирал принял спорное, но вынужденное решение – он разделил силы своего отряда на две части.
