Артиллеристы «Полтавы», в свою очередь, ответили противнику десятком метких выстрелов, ни один из них не нанес «Асахи» катастрофических повреждений. Японский броненосец стойко выдержал попадания пяти 305-мм снарядов, три из которых пришлись в плиты главного и верхнего бронепоясов. Пробитие верхнего пояса привело не только к возникновению пожара в одной из полупустых угольных ям, но и к лёгкой панике среди экипажа. Ещё один «гостинец» аналогичного калибра угодил в барбет кормовой башни, но не сумел справиться с четырнадцатью дюймами гарвеевской брони.
Хуже всего пришлось «Пересвету», волею судьбы вступившему в артдуэль с флагманом адмирала Того, а затем вынужденному отбиваться ещё и от «Якумо» с «Асамой». Как уже говорилось выше, в начале боя комендоры «Микасы» оказались не на высоте, но затем приноровились и смогли добиться дюжины попаданий в корабль каперанга Бойсмана. К этому числу добавилось четыре снаряда, прилетевшие с двух броненосных крейсеров Девы и угодившие в корму и левый борт русского броненосца.
До окончания первой фазы боя «Пересвет» получил от огня «Микасы» следующие, наиболее существенные повреждения: пара снарядов попала в носовую башню, выведя из строя левое орудие главного калибра, 305-мм «чемодан» угодил в небронированный борт перед бронетраверзом, вызвав крен и обширные затопления внутренних помещений. Остойчивось корабля заметно снизилась, и для устранения крена на правый борт пришлось прибегнуть к контрзатоплениям отсеков противоположного борта, а также междудонных отсеков. Двенадцатидюймовый снаряд попал в фок-мачту, засыпав сверху осколками защитный «стакан» и повредив дальномер Барра и Струда. В дополнение к вышеуказанным повреждениям на броненосце младшего флагмана 1-й Тихоокеанской эскадры были сбиты все стеньги, пробиты две дымовые трубы, а на шканцах возник сильный пожар.
Ответным огнём артиллеристы «Пересвета» всадили в «Микасу» пять 254-мм снарядов, добавив к ним столько же шестидюймовых. К сожалению, за исключением повреждения барбета кормовой башни, ни одно попадание не уменьшило боевой мощи флагмана Соединённого флота. Относительно лёгкие русские десятидюймовые снаряды дважды проломили крупповскую броню каземата и главного бронепояса, но этого оказалось мало для вывода из строя детища фирмы «Виккерс». Потомки самураев справились с возникшим в каземате пожаром, сумев предотвратить детонацию пороховых зарядов.
– Ваше высокоблагородие, нас окружают японские крейсера!!! – Примерно на сороковой минуте сражения последовало попадание в фор-марс. Спустя три-четыре минуты после этого в боевую рубку «Цесаревича» ворвался закопчённый с ног до головы сигнальщик и с ходу огорошил кавторанга Шумова крайне неприятным известием. – Ей-богу, обходят с кормы, не вру!
– Как окружают!? – Безобразов тотчас повернулся к оравшему во весь голос матросу и уставился на того, словно на привидение. Идя параллельно-сходящимися курсами, обе броненосные эскадры сблизились уже на тридцать пять – сорок кабельтовых, и снаряды неприятельских 152-мм пушек всё чаще и чаще поражали русские корабли. Вице-адмирал в очередной раз отметил, что японская среднекалиберная артиллерия представляет серьёзную опасность на средних и малых дистанциях. Бой продолжался, ситуация складывалась не столь критично, как в предыдущих схватках, и тут вдруг, здрасьте, откуда ни возьмись объявились какие-то окружатели. Минуту назад ничто не предвещало осложнений: слева наблюдался отряд Макарова, прямо по курсу отчаянно дымил «Новик», погнавшийся за истребителями противника, а справа исправно прилетали вражеские «гостинцы». – Какие крейсера!? Откуда!?
– Говори, не молчи! – командир броненосца требовательно затряс сигнальщика за плечо. Тот закатил глаза, вцепился в подскочившего офицера, закашлялся кровью. – Да ты, братец, ранен! Помогите положить его на пол! Осторожно! Врача, быстро!
– Вест-норд-вест, курс двести девяносто два, – кашляя, прохрипел раненый. – Два броненосных крейсера… Окружают с кормы…
– Чёрт, из-за дыма совершенно невозможно хоть что-нибудь разглядеть. Вроде убрали всё, что могло гореть, а огонь всё равно находит себе пищу, – вице-адмирал тяжело вздохнул, после чего обратился к Матусевичу, который после присвоения ему очередного звания «контр-адмирал» был назначен врио начальника штаба эскадры. – Николай Александрович, если меня ранят или убьют, вы примете командование отрядом и руководство боем. Общий план сражения вам известен, следите за сигналами с «Баяна» и ни в коем случае не позволяйте япошкам обрезать нам курс.
Отдав столь неожиданный приказ, Безобразов выскользнул из боевой рубки на левое крыло мостика. Никто из ошарашенных офицеров не успел остановить адмирала, никто из офицеров не решился последовать за ним, шагнув навстречу верной смерти.
Мостик был засыпан обломками разгромленного фор-марса, вокруг свистели снаряды и осколки, на юте и на шканцах полыхали пожары, густой чёрный дым окутал всю среднюю часть «Цесаревича». Перебивая упорядоченную стрельбу шестидюймовок, оглушающе громыхнула носовая башня главного калибра, извергнув целое облако буро-жёлтого дыма. На этом фоне одинокая фигура командующего эскадрой, разглядывавшего в бинокль далёкие силуэты «Якумо» и «Асамы», смотрелась дико и сюрреалистично.
– Поворот на девять румбов влево «все вдруг»! Сигнал передать ракетами! – шагнув во входной проём боевой рубки, громким голосом скомандовал Безобразов. – Боже, храни «Пересвет»!
Три-четыре минуты спустя с борта русского флагмана запустили серию разноцветных ракет, продублировали сигнал, после чего корабль совершил поворот влево. Почти синхронно маневр «Цесаревича» повторил «Ретвизан», а за ним и все остальные броненосцы 1-й Тихоокеанской эскадры. На «Пересвете» немного замешкались, так как по нему вели огонь «Якумо» и «Асама», поэтому корабль под флагом контр-адмирала Ухтомского повернул последним и фактически оказался идущим в кильватере «Полтавы».
На мостиках японских броненосцев не успели вовремя отреагировать на изменение ситуации, поэтому самураи выпустили пару залпов совершенно впустую, после чего задробили стрельбу. Того Хэйхатиро не стал повторять маневр Безобразова, предпочтя ещё минут десять идти прежним курсом. Возможно, командующий японским флотом счёл, что русские намерены лечь на обратный курс и уходить в сторону Порт-Артура.
Повинуясь приказу Того, его 1-й боевой отряд совершил два поворота влево «все вдруг», в результате чего во главе колонны вновь оказался «Микаса», а неприятель… Русские неожиданно один за другом довернули на пару румбов вправо и стали удаляться на север, интенсивно обстреливая два броненосных крейсера контр-адмирала Девы. Шестёрка же кораблей 1-го боевого отряда оказалась в пятидесяти пяти кабельтовых справа за кормой гайдзинов, и эта дистанция увеличивалась с каждой минутой.
Сразу же после смены курса артиллеристы «Цесаревича» взяли на прицел крейсер капитана 1-го ранга Ясиро. Идя строем пеленга, огонь можно было вести лишь из башен, расположенных на носу (корабля), однако артиллеристы не подвели: уже пару минут спустя рядом с «Асамой» упал первый двенадцатидюймовый снаряд.
Многоопытный Ясиро не стал дожидаться, пока русские пристреляются, отдав приказания немедленно отвернуть в сторону и отходить полным ходом. Следом за «Асамой» отвернул и «Якумо», по которому открыл огонь «Ретвизан», а минуту спустя к стрельбе присоединились и «Петропавловск» с «Севастополем». Осыпанная снарядами разных калибров, четвёрка истребителей каперанга Исиды также предпочла ретироваться куда подальше, не рискнув атаковать шестёрку грозных противников.
