— Наконец-то, — сказала Танни, выпрямляясь. — Я уж думала, померла.
Марр сидел рядом и поводил ушами. Шерсть на голове раскрылась цветочком, кончик хвоста едва подрагивал от счастья. Виар выразил свою радость просто и незатейливо, лизнув шершавым языком выглядывающую из-под одеяла коленку.
— И тебе доброго утра.
— Утра? — Сестрица фыркнула. — Хорошо погуляла!
И тут я поняла, что комнату заливает неяркий свет, а за окнами уже начало… темнеть?
Во всем теле ощущалась небывалая легкость. Меня словно накачали гелием, как шарик, а вместо ниточек были мои ноги, запутавшиеся в складках одеяла. Вместе с осознанием времени накатили воспоминания о случившемся. Я не покраснела до цвета чешуек Марра только потому, что рядом по-прежнему была Танни.
Вчера. В этой самой постели. Я и Халлоран. Полуголые. Телом к телу.
Жар, бегущий по коже, сбивающееся дыхание, еще не близость, нет, но уже и не просто объятия. Вспышка, падение и подъем: остро, горячо, по нарастающей. Гораздо более сильное, чем самое бесстыдное слияние, хотя между нами ничего не было.
И что это вообще было?
Помимо того, что мне не дали сгореть от силы иртханов.
— Как дела у Имери? — спросила, чтобы немного сменить направление мыслей.
— У Имери отлично, — нисколько не смущаясь того, что она в уличных ботинках, сестра забралась на кровать, подогнув под себя ногу. Из-под короткой малиновой юбки выглядывали полосатые гетры в ядовито-сиреневую полоску, от которой рябило в глазах. — У тебя, как я погляжу, тоже.
— Ну… — Я все-таки села, провела руками по волосам и тут же об этом пожалела.
Для начала одеяло поехало вниз, пришлось его прижимать локтями. Потому что бюстгальтера под вчерашнее платье не полагалось. А потом еще и пальцы запутались в покрытых лаком волнах, которые лежали так, как их положили с поправкой на как им хочется. С кровати я видела в зеркале только половину себя, но того, что видела, мне хватило. Стойкий супермакияж все-таки дал течь, прическа была в этаком художественном беспорядке — там волнушка, тут антенна. Для прямой связи со спутником.
— Неплохо.
— Угу. — Танни отправила леденец в рот, несколько раз смачно причмокнула и продолжила: — Твое «неплохо» снова ароматизировало гостиную так, что пришлось все окна открывать. Вэйлар, значит?
А?..
Понимая, что мне срочно нужно в гостиную, заглянула под одеяло. Трусики оказались на мне, а вот чулки экзотичненько так висели на стуле. Один цеплялся ажурной резинкой за выступающий вензель на спинке, второй спускался с сиденья поверх струящегося платья. Из-под которого выглядывал… нахлест ремня: прямо хоть сейчас всю эту картину на фотосессию. На пару минут лишившись дара речи, я мысленно прокручивала в голове непечатные выражения, адресованные конкретному дракону. Эродекоратор, чтоб его! Чувствуя, что еще немного и взорвусь от переполнявших меня эмоций, столкнула с кровати сначала одну зазевавшуюся нахалку, потом другого.
— Мне нужно переодеться.
— Угу, — хмыкнула сестра и схватила Марра за ошейник. — Пойдем, пародия на дракона. Леоне нужно прийти в себя после бурной ночки.
Памятуя о случае с диванной подушкой, поймала руку на подлете. Мне мои подушки нужны в целости и сохранности.
В ванной нашелся халат, в него я и завернулась.
После чего все-таки спустилась в гостиную и обнаружила там роскошные букеты, которые еле-еле уместились в вазах. Чтобы не завалились, Танни подтащила одну к стене, а другую водрузила на окно. Темно-синие с белыми прожилками гедарины, безумно редкий ночной сорт (их высокие чашечки с крупными сомкнутыми лепестками раскроются чуть позже), и солнечные аррензии. Не такие, как подарок Халлорана — огонь и страсть, а нежные и теплые.
В аррензиях обнаружилась карточка Рингисхарра с подписью:
«Солнечной женщине, с которой мы познакомились удивительным образом.
В выходные я буду в Мэйстоне и очень надеюсь увидеть вас вновь».
Гедарины оказались без карточки, но в них был вложен диск записи оперы «Артомелла». Не веря своим глазам, уставилась на год выхода. Последнее выступление Шайны в Зингсприде, безумно дорогущее коллекционное издание!
Аррингсхан.
Погладила бахрому лепестков: тончайшие прожилки пронизывали темную до черноты синеву бархата, как россыпи блекнущих звездных искр ночное небо. Аромат у них был не такой сильный, как у аррензий. Тонкий, свежий и пронзительный, как прохлада воды, с горчинкой и легкой сладостью. Интересно, Шайне он их тоже дарил? Запоздало мелькнуло сожаление о том, что я даже не сказала ему о своей любви к ней. По сути, нас объединяло гораздо большее, чем одна короткая встреча и быстрый разговор в закрытой нише ресторана.
Вспомнила, что у меня осталась его карточка.
Надо написать ему и поблагодарить. Когда получится выразить словами то, что я сейчас чувствую.
Подхватила сумку и пошла наверх.
— Есть будешь? — донеслось с кухни.
— Да. Через полчаса.
Сначала приму душ и немного приведу себя в порядок.
Марр вылетел в гостиную, покрутился возле моих ног и снова убежал на кухню, где Танни сооружала что-то наподобие Лаувайс, только из хрустящего хлеба, ветчины, зелени и прочего. Виар надеялся, что ему что-то переупадет, а судя по высоте сооружения, переупасть оно могло в любой момент. Например, если ненароком задеть лапой тарелку.
Ладно, пусть сами разбираются. Мне бы с собой разобраться.
— Так что там с Вэйларом? — донеслось мне в спину.
— Местр Рингисхарр вчера был среди приглашенных.
— И только-то? — Голос Танни мигом поскучнел.
— Я купаться!
Окончательно просыпалась в душе, пытаясь собрать мысли в кучу и понять, что я вообще чувствую по поводу случившегося. Иртханы остались в прошлом, но не хотели там оставаться. Рингисхарр попросил о встрече, Аррингсхана я при всем желании не забуду, а Халлоран… Стоило подумать о нем, как внутри меня поднималась волна будоражащего тепла. Кровь быстрее бежала по венам, воспоминания о слиянии полуобнаженных тел — откровенных и в то же время таких далеких сейчас, заставляли кусать губы, подставлять лицо упругим струям воды в тщетной попытке прийти в себя. Не приходилось: соски напряглись, и я невольно накрыла руками грудь.
Перед глазами полыхал его взгляд — огненно-властный, затягивающий. Слова все еще звучали в ушах: «Ты придешь ко мне сама, и я тебя больше не отпущу».
Голос, от которого внутри все переворачивается, сходит с ума, противится и одновременно стремится навстречу, словно часть меня рвалась к иртхану помимо моей воли, вопреки всему. Срастись, стать единым целым, подчиниться, соблазнять, провоцировать, сделать своим… Замерла, вглядываясь в отражение: плывущий взгляд, приоткрытые губы и высоко вздымающаяся грудь. Да от меня же желанием фонит, как от телевизионной вышки электромагнитными волнами! На весь Мэйстон, если не на всю Аронгару. И это его даже рядом нет.
