В Мэйстоне — как в общем-то и везде в Аронгаре — с зеленью туго. И пусть наш парк небольшой и не идет ни в какое сравнение с Центральным городским парком, мне здесь всегда нравилось. Даже сейчас, когда об игре ветра в листьях остались одни воспоминания. Если пройти насквозь, с другой стороны за парком начинается пустырь. С возвышения видна Гельера, и подвесной мост, и гряда гор в пустошах — далекие, смазанные в ночи очертания. Вот только на пустырь лучше ночью не соваться. Хотя полиция регулярно проводит рейды, там все равно собираются бездомные и продавцы синтетической дурманящей дряни. Если первые просто греются возле бочек с горючим, вонь от которого частенько тянется в парк, вторые далеко не так безобидны. Но больше всего неприятностей способны доставить их клиенты, употребившие на месте.
Впрочем, в парк они не заглядывают, и на том спасибо.
Марр радостно скакал по снегу, из-за чего тот с шипением таял под горячими лапами, на лету ловил снежинки. Я сунула руки в карманы куртки, медленно вышагивала по дорожке, разглядывая мельтешение хлопьев в свете фонарей. Ветер подхватывал успевший распластаться снег, стелил его по земле и подбрасывал в воздух. Призрачная пелена окутала Мэйстон и нас.
В мыслях по-прежнему крутились события прошлой ночи, да если бы только в мыслях. Халлоран был во мне, хотя и не знал об этом: во снах, в моей крови, в бесстыдных фантазиях. Щеки горели, снежинки на лице мигом обращались в капли. Хорошо, что вчера была в невменяемом состоянии, иначе точно воспламенилась бы от стыда, без всякой магии иртханов. Что я наболтала про ремень… и что я вообще несла!
Разозлившись на себя, от души пнула снег, взметнув белый фонтанчик, и Марр с рыком бросился в него. Разметал в стороны, с довольным урчанием взмыл ввысь.
Я же достала телефон и карточку Рингисхарра.
«Большое спасибо за цветы. Они чудесные».
Даже убрать не успела — телефон завибрировал. Он со своим не расстается, что ли?
— Чудесные цветы для чудесной женщины. Добрый вечер, эсса Ладэ.
— Добрый вечер, местр Рингисхарр.
— Как вы смотрите на то, чтобы вместе выпить кофе?
Странно, но иртхан интересовался моим мнением. И что самое интересное, ответить ему хотелось честно.
— У меня сегодня день уединения. Хочу немного прийти в себя перед возвращением на сцену.
— Неудивительно. После того, как вы вчера выступили.
Я вдруг поняла, что настаивать он не будет. Ни настаивать, ни давить. А еще поняла, что в другой ситуации с удовольствием выпила бы с ним кофе.
— Отдыхаете?
— Можно и так сказать. Выгуливаю Марра.
— Марра?
— Это мой вечно голодный виар.
— У вас есть виар?
Кажется, мне снова удалось его удивить.
— Да… завелся вот.
Из трубки донесся негромкий смех.
— Сам по себе?
Насколько приятный у Рингисхарра голос. Мягкость и уверенность в нем вызывали желание слушать дальше. Слушать и слышать. Халлоран тоже умудрялся говорить вкрадчиво, но даже тогда в его интонациях звенели нотки подавляющей силы. Словно сталь шелестит под бархатом. Когда он говорил, мне хотелось залезть под стол, а лучше спрятаться у себя и забаррикадировать дверь. И окно запаять, чтобы уж наверняка.
— Сам по себе. Не хотите к нам присоединиться?
Сказала раньше, чем успела себя остановить.
— Где вы?
— В парке на Четвертом острове.
— Скоро буду.
— А мы не торопимся.
Что-то странное в этом определенно было. И в том, что я его пригласила, и в том, что он согласился. Но думать об этом сейчас не хотелось, хотелось просто гулять. Запахнув шарф, который то и дело намеревался сползти с куртки, двинулась вслед за Марром, порхающим между деревьями.
Удивительно, раньше я этого не замечала, точнее, не обращала внимания, но он и правда ни разу не попытался спалить ни один кустик. И агрессии не проявлял до случая с теми идиотами, хотя кристалл ему не ставили. Он просто слушался меня… или себя. Слова Халлорана о том, что зверь не нападает без причины, снова всплыли в сознании. Возможно ли, что драконы и люди могли бы жить в мире?
Нет, я определенно переутомилась.
Ветер стих, снег повалил крупными хлопьями. Сугробы росли на глазах и таять не собирались. Разве что когда кто-то нырял в них всем весом и прожигал дыру до самой пожухлой травы. На всякий случай я смотрела по сторонам — не выскочит ли откуда ребятня или какая-нибудь чересчур впечатлительная старушка, которая решила прогуляться перед сном. Но вокруг было тихо — видимо, такая погода радовала только нас с Марром. А он изображал помесь снежного дракона и пустынника: рыл ходы и с урчанием выскакивал у меня перед носом, бросался в соседний сугроб и взлетал, как под ударом горячего гейзера Ферверна.
Мне вдруг вспомнилось детство: те качели, о которых я говорила начальнику службы безопасности. Теплые мамины руки и как хорошо было нырнуть в них, уткнуться лицом ей в грудь, знать, что все-все-все будет хорошо. Тогда я хотела побыстрее вырасти, чтобы стать большой, как она. Мне казалось, что, когда ты большая, у тебя все получается легче. А еще никто над тобой не смеется и не называет мелюзгой, как старшие дети в общем дворе. В теплое время года на натянутых веревках всегда трепыхалось белье — иногда застиранное до серого цвета, а грязища была что в холода, что в жару. Тогда я и помыслить не могла, что бывает иначе.
Однажды спросила у мамы, где мой отец — у других детей ведь были отцы. А она рассердилась и сказала, что не хочет об этом говорить. Никогда. Я была совсем маленькой, но этот момент помню отчетливо: как брови мамы сошлись на переносице, как резко и жестко она ответила.
Поэтому об отце мы больше не говорили. Только когда появился эсстерд Барт, я влюбилась в него без памяти.
— Доставка кофе.
— Ой!
Я подпрыгнула и чуть не выбила стаканчики из рук Рингисхарра. Вместе с подставкой. К счастью, реакция иртхана позволила ему спасти все разом: и кофе, и пакет с логотипом кафе «В кругу друзей» — кружочек с чашечкой внутри. В свете фонарей его волосы напоминали тончайшие медные нити, до которых даже дотронуться страшно — обожжешься. Судя по его взгляду, задумчиво-пристальному, он во мне тоже что-то углядел. Мы смотрели друг на друга и молчали, а между нами падал снег. Первым опомнился Марр, который ткнулся мне в ногу и потянулся носом к пакету. Я легонько дернула его за ошейник.
— Спокойно! Чудовище ты невоспитанное.
— Все в порядке. Это как раз для него.
— Для него?
— Да. Решил немного подсластить жизнь вечно голодающего виара. Вы не против?
Странное замешательство рухнуло, словно его и не было. Рингисхарр вручил мне подставку со стаканчиками, а сам опустился рядом с Марром и протянул ему руку.
