— Вы играли голосом. Сами того не понимая, спровоцировали всплеск магии — своей и присутствующих, из-за раскрытия полной силы.
— Полной?
— У вас сильная кровь. Вы не сгорели только потому, что я забрал часть силы, завершил выброс.
Замечательно! Теперь все яснее ясного. В частности, почему первую часть выступления я пережила спокойно, хотя тоже чувствовала вихри магии. Странно, что раньше об этом не задумалась: если бы восхищение иртханов так действовало на людей, на все выступления перед правящими нужно было бы вызывать бригаду парамедиков. Сомневаюсь, что Халлоран хотел, чтобы меня так приложило. А его братец… зачем он все это провернул? Тоже что-то заподозрил и решил проверить, на что я способна?
— То есть все, кто там был, тоже в курсе моего… происхождения?
Иртхан кивнул.
— Ешьте, пока не остыло.
Сам ты ешь. Мне еще только подавиться осталось.
— Ешьте, Леона! — Он слегка понизил голос, и рука сама собой потянулась к вилке.
— Не рычите на меня!
— Я еще даже не начинал.
Сдвинутые брови и холодок по спине.
Я упрямо отодвинула тарелку. Несмотря на то что жаркое пахло до одури аппетитно, а вино играло в бокале искрами бликов, есть не хотелось. А то еще вилка с ножом вырвутся из рук или верну первый же кусочек в мир вместе с соусом. Нет, в общем-то все здорово. Толпа иртханов узнала о том, кто я такая, раньше меня. Да что там, даже Марр узнал об этом раньше меня. Признал во мне полуиртханессу практически с пеленок, когда у него еще крылышки не расправились. А главное, я бы жила себе спокойно и ни о чем таком не догадывалась, если бы Халлорана случайно не занесло в Ландстор-холл.
У-и-и-и…
Остановите карусель, пока я не вылетела из кабинки. У меня что-то не то с ремнем безопасности.
Дотянулась до бокала с вином и под ободряющим взглядом иртхана залпом выпила половину. Только потом вспомнила, что у меня сегодня выступление, и вернула на место.
Выступление…
Неожиданная догадка обожгла, стало нечем дышать.
— Я что, не смогу петь? — Голос сел, как от сильнейшей простуды, поэтому следующие слова вытолкнула через силу: — Я имею в виду… никогда не смогу петь в опере?
— Сможете, разумеется. — Халлоран подался вперед. — Леона, вы хотите, чтобы я вас накормил?
Этого я точно не хотела, поэтому схватилась за вилку с ножом с удивительным проворством. Но даже сейчас, после его слов, мне все равно чудился какой-то подвох. Возможно, дело было в том, как он на меня смотрел — прищурившись, как расслабленный хищник. Или в том, что от его близости все волоски напоминали токопроводящие жилки под напряжением, а кожу начинало покалывать.
— Но вы сказали, что я спровоцировала всплеск.
Еда оказалась вкусной, надо бы об этом сказать.
— Этого больше не случится. Если научитесь контролировать силу.
— А учить меня…
— Буду я.
Ну вот и подвох. Что ж, наверное, надо с этим смириться как с неизбежностью.
— Когда? — поинтересовалась скорее к сведению.
— Будни у меня загружены, но на следующие выходные я весь ваш.
Ну ладно. Не так уж это и страшно.
— Вам тоже нужны будут два полностью свободных дня.
— Полностью?! — взвыла я.
— А чего вы хотели?
— Но ведь я пою по ночам! А в выходные больше всего посетителей.
— Вряд ли вы будете в состоянии петь после первых занятий.
Я все-таки подавилась и закашлялась.
— Выбирайте, чего вы хотите больше — продолжать петь сейчас или расти.
Представила, что скажет Эвель, и поморщилась. Хорошо хоть у нас с ней нет постоянного контракта, а то никто бы меня никуда не отпустил. Без неустойки. Но даже отсутствие контракта не гарантирует приятного разговора. Да и потом, мне по-прежнему нужно откладывать деньги на учебу Танни.
— Ваша мечта об опере все еще жива, Леона?
Я вернула ему холодный взгляд.
— Вы не можете так ставить вопрос.
— Могу и ставлю. Ландстор-холл — ваше прошлое. На что вы готовы ради будущего?
У-у-у… диктатор!
— Ландстор-холл — мое настоящее. И подставлять коллег я не имею права.
— Я и не прошу вас никого подставлять. Неделя — достаточный срок, чтобы найти вам замену на две ночи. Я могу решить этот вопрос одним звонком.
— Нет! — яростно вскинулась я.
— Тогда разбирайтесь сами. — Он поднял бокал. — За встречу?
Вино было терпким и пьяным, выдержанным. Ягодный вкус теплом растекался по телу, согревая. И уже не хотелось думать, что мне предстоит разговор с начальством и занятия с иртханом. При мысли о них в груди разгорался пожар, а отвести взгляд от его пальцев — красивых, длинных и сильных — было сложно. Даже в том, как он держал бокал, тоже было нечто завораживающее: легко, и в то же время достаточно одного движения, чтобы хрусталь разлетелся крошкой. Ломать Халлоран умеет, в этом я уже убедилась. Вот только сейчас мне хотелось почувствовать, каково это — невесомое прикосновение его ласки. Бывает ли оно вообще невесомым или всегда идет волной, сокрушающей все и вся?
— Снова обвиняете меня во всех грехах, Леона?
— И да, и нет, — я указала на него вилкой, — умеете вы прогнуть под себя обстоятельства.
— Позвольте принять это как комплимент. Вы по собственной воле чуть было не устроили ритуальное самосожжение.
— Но я же не знала! И если бы вы сказали мне заранее…
— В случае с вами, Леона, вообще сложно что-то предсказать. Гораздо спокойнее и проще связать и положить на большую кровать с защитным полем.
— Интересные у вас фантазии. И кляп вставить для верности? — хмыкнула я.
— Это вы сами предложили.
Он смотрел мне в глаза, не отрываясь. От одного лишь взгляда по телу бежали волны будоражащего тепла. Собирались в кончиках пальцев, которые как магнитом тянуло к нему — коснуться подбородка, повторяя его резкий контур.
— Сами готовили? — невольно облизнула губы.
Халлоран усмехнулся.
— Для этого у меня есть домработница.
— Сливающаяся со стенами?
— Очень видная женщина. Надо будет вас с ней познакомить.
— Зачем это?
— Эсстерда Карингэм тоже очень принципиальная. Однажды я перевел ей премию ко дню рождения, так она прибежала на следующий день. Выяснять, в чем дело.
— Теперь будете мне это припоминать?
— Не буду. Тем более что деньги вы все равно возьмете.
