Вполне естественно, что среди 95 % ограбленных всегда найдутся люди, которые для того, чтобы вернуть свои деньги, используют силу в уничтожении существующего несправедливого социального строя Китая. Как известно, в любом государстве правящая элита должна уметь управлять обществом. Это значит, что она должна также заботиться не только о собственных интересах, но и об интересах других слоев общества. Только соблюдение этого условия может обеспечить социальную стабильность в течение длительного времени. «Однако если обратиться к поведению властной элиты в Китае, видно, что ее качество как некоего целого в настоящее время весьма низкое; очень многие ее члены не только не думают об интересах других прослоек, но даже нисколько не заботятся об общих и долгосрочных интересах своего слоя. У них в мыслях только собственные личные интересы. Эти люди верят в одно: “Если у тебя есть власть, а ты ею не воспользуешься, то по прошествии срока пребывания у власти ты станешь ничем”. Пусть какая-то чиновничья должность дает совсем небольшие возможности и имеет в этом смысле небольшую ценность – “малое содержание золота” – ее обладатель полагает, что все равно нужно брать взятки и так обогащаться. Чиновники определенно знают, что если так будет продолжаться и дальше, то у Китая не будет никаких перспектив, но это им все равно, они об этом и не думают, ибо на душе у них одно: “После меня хоть потоп”. Поэтому многие чиновники громко кричат: “Социалистический Китай – это замечательно”, а в то же время разными путями отправляют за границу и детей, и родственников, и награбленные богатства»644.
Многие факты современной жизни Китая свидетельствуют о том, что социальная основа правящей компартии значительно сузилась и давно скособочилась. «Партия сделала свой выбор между выгодами для немногочисленного элитарного слоя и интересами большинства людей, а именно – предпочла опору на первых, заботу о них же и не думает о нуждах большинства людей. Немало представителей элиты, которые держат власть в руках, сегодня по сути дела совместно прилагают усилия для того, чтобы “обчистить до дна” такой “корабль”, как Китай. Они ведут себя так, что этот “корабль” может дать течь. Они вовсе не заботятся о последствиях для страны. Их беспокоят только собственные интересы. Они давно уже подготовили пути отступления для себя и своих близких. Иначе говоря, когда они уже не смогут оставаться чиновниками КПК, они отправятся за границу и будут там жить припеваючи. В китайском языке есть выражение: “отставные чиновники, скрывшиеся за границей”. Вот кем они рассчитывают стать»645. Однако необходимо иметь в виду, что идеология эпохи Мао Цзэдуна оставила глубокий отпечаток в сознании китайцев. Ведь пока они думали, что экономические реформы Дэн Сяопина принесут им реальные выгоды, то не проявляли интереса к идеологии.
Но как только доходы от реформ истощились, льготы уменьшились, и положение народных масс стало гораздо хуже, чем до реформ, когда перед ними обозначилась абсолютная бедность: обострились проблемы безработицы, медицинская помощь стала платной, исчезли все прежние социальные гарантии со стороны государства, тогда начались внутренние войны в Китае. «И тогда в нижних слоях общества появились смятение и растерянность. Перспективы стали зыбкими. А в верхах общества богатые возгордились, роскошествуя и разлагаясь. Власть и деньги соединялись, и с каждым днем все более публичными и явными становились откровенный захват и грабеж общественной собственности. И, когда дожили до этого времени, идеология Мао Цзэдуна потихоньку и незаметно снова вернулась в низы общества, в массы, в их сознание; и массы эти использовали “Небесное Дао”, превозносившееся КПК, для того, чтобы бросить вызов самой КПК»646.
Происходящие сейчас в Китае политические процессы можно описать имеющемся в математике термином «внутренняя развертка» или гипоциклоида. Это означает, что власть, которая столкнулась с непрерывно усиливающейся социальной напряженностью, нуждается в усилении сдерживающих эту напряженность сил. Такого рода усиление сил сдерживания с необходимостью влечет за собой расширение механизма власти, однако он оказывается неэффективным из-за разложения и своекорыстия правящей элиты, так как значительная часть расходов на расширение этого механизма власти поглощается все той же коррупцией. «Таким образом, – подчеркивает Ю. Галенович, – увеличение численности чиновников равнозначно размножению своего рода моли внутри власти. Поэтому существующее в настоящее время явление, когда расходы превышают налоги, и есть классический пример такого “поедания молью изнутри”. Если говорят, что утрата доверия со стороны народа – грубая оценка положения, сложившегося в ходе коррупции власти с точки зрения логики и морали, то “внутреннее разложение” способно до конца развалить власть (и шаг за шагом делает это). Себестоимость поддерживающего власть механизма повышается до такой степени, которую уже невозможно выдержать; она вызывает финансовый крах, экономический кризис. И если в такой момент факторы нестабильности в обществе все еще растут, то развал власти неизбежен»647.
Фундаментальной слабостью господствующей внутри Компартии Китая группы является то, что потеряны и лояльность, и вера, основанные на идеологии (выше было показано, что идеология выступает одной из несущих конструкций институциональной X– и Y-матриц). Поэтому члены правящей элиты связаны между собой только выгодами, обусловленными политическими спекуляциями меркантильного характера. Внешне кажется, что представители правящей элиты имеют свой кусок общего пирога или слитка металла, поэтому все они подчеркивают, что «стабильность превыше всего». «Однако, стоит только чиновникам потерять возможность получения выгод при неких изменениях или поворотах, как начнется всеобщее предательство. Каждый побежит куда глаза глядят. Все начнет разваливаться, будут происходить массовые измены и уход приверженцев; все окружающие и приближенные отвернутся друг от друга и даже близкие единомышленники будут метаться туда и сюда; все начнет рушиться как карточный домик, неудержимо разлагаться. Высокопоставленные чиновники компартий и в СССР, и в странах Восточной Европы, которые в одну ночь превратились в могильщиков компартий, давно уже продемонстрировали миру живой пример такого поведения»648. Вполне логично, что существующие в Китае тенденции его развития и сложившаяся социальная ситуация могут привести к новой «культурной революции» в области экономики.
Во времена Мао Цзэдуна, согласно Ю. Галеновичу, положение рабочих и служащих государственных предприятий имело привилегированный характер, равнозначный в социальном смысле положению «среднего класса» на Западе: «У рабочих и служащих китайских госпредприятий были в то время стабильное положение, обеспеченный доход, самоценность в качестве основного слоя общества»649. Нынешний же «средний класс», представляющий собою выигравшее при рыночной экономике незначительное меньшинство «белых воротничков», не способен выполнять функцию стабилизации общества. Это означает, что в современном китайском обществе не имеется основы для поддержания и сохранения стабильности.
Социальная стабилизация в Китае может быть достигнута только при пересчете государственной собственности в пользу народных масс, чтобы добиться их доверия. «И если массы обратятся к идеологии Мао Цзэдуна, то издавна привычным методом решения вопроса окажется тот самый старый лозунг из “Манифеста Коммунистической партии”, к которому привыкли уши, речь пойдет об “экспроприации экспроприаторов”. Возможно, на знамени будет написано: “Против коррупции, загнивания, разложения!”… Все, кто понимает, что такое массовое движение маоцзэдуновского типа, легко могут себе представить, в каком направлении оно будет развиваться под лозунгом “Грабь награбленное”.
