Миграционные процессы измени социальную и культурную среду в ряде европейских государств, прежде всего в столицах. Начался процесс вытеснения коренного населения более пассионарными мигрантами. Это спровоцировало ренессанс правых партий в Европе и нарастание социальной напряженности. Данный процесс был ускорен и усугублен экономическим кризисом 2008 года.
«Политика нулевой пассионарности» привела к снижению уровня образования в Европе и общему ухудшению качества «человеческого материала». Это способствовало развитию процессов технологического барьерного торможения.
Необходимо также иметь в виду, что, в отличие от древнего и средневекового Китая, в современной Европе носители высокой пассионарности не уничтожались физически, а лишь оттеснялись с авансцены общественной жизни, либо же надевали на себя маску следования сформировавшимся после 1968 года общественным стереотипам. Следовательно, в западном обществе все это время накапливалась и продолжает накапливаться скрытая пассионарность. Такой процесс не имеет исторических аналогов, и мы не можем с уверенностью сказать, чем именно он завершится в условиях постоянного и неизбежного повышения давления на социальную среду.
Заметим здесь, что американцы, как обычно, пошли в «политике нулевой пассионарности» своим собственным, более или менее разумным путем. В Штатах отбраковка пассионариев на ранних этапах образования была поставлена даже более жестко, чем в Европе, однако существовал механизм привлечения в национальную корпорацию тех лиц, которые, несмотря на сильное социальное давление, сохраняли высокие показатели пассионарности при переходе к высшему образованию. Это, по крайней мере, обеспечило сохранение надлежащего качества управления страной. Конечно, Соединенные Штаты должны были заплатить свою цену: фактическое расслоение страны на два народа с совершенно различными социокультурными характеристиками.
В маленькой гостинице в поселке Котлы, в забитом людьми коридорчике, именуемом холлом, мы говорили о грядущей революции. Внизу, в просторном зале столовой, речь шла о войне подходов и исторических играх. Давно это было. Прошло целых полгода. Исторические игры уже поплыли в проектность, заказность и нарядность, а революция еще пока не очень…
Главный партийный: А что ты людям-mo скажешь? Манифест в чем состоит? Как начинать без манифеста?
И действительно. Без манифеста нам никуда. И «Капитал» не написан. Как он будет называться в «добром будущем» нашем? Фрактал, что ли? То есть: сейчас пускает тебя, сейчас не выпускает. Хитрая это вещь – фрактальная граница, только Кэрролл и понимал ее как следует. А у нас все в дровах.
Шагом раньше умный человек, поэт и учитель, грустно сказал мне: ну вот, ты готовишь в своих знаниевых реакторах интеллектуальный пролетариат… И главный партийный нутром почувствовал революцию.
Главный партийный: Я сто лет слышу о массовом тренинге, есть ОДИ у Щедровицкого, есть младые единороссы на Селигере, ни те, ни другие интеллектуальный пролетариат не готовят.
Креативщик: Во-во, одни не готовят пролетариат, другие – не готовят интеллектуальный, а нам остается все это делать…
Главный партийный: Только не говори мне про когнитивный мир. Пусть будет грубо – интеллектуальный, упрощая разговор с нормальными людьми. Более-менее всем понятно про умный мир с умными домами, умными машинами, умными детьми и начальниками.
Юрист: Ха-ха. Опять у тебя мечта интеллигента, а не народа!
Главный партийный: Это у него мечта интеллигента напевает: «девочка, живущая в сети, нашедшая любовь»…
Я никуда не гожусь! Я думаю про мир с рефлективными руководителями, находящимися в сервисной позиции по отношению к инженерам, и с сетевыми организованностями свободных, счастливых мыслителей, которые сами и готовят властные решения. Не экспертный совет, коллегиально предсказывающий погоду, а нечто иное. Это призрачное благополучное будущее, которое еще надо разрисовать партийному для разных слоев населения, потому что он действует, а не философствует. Мрачная тень будущего – откат к раннеиндустриальной фазе, угольный и грязный ядерный топливный сценарий, тоталитарные режимы, регресс науки, технологии и демократии уже висит над нами. Такое точно не понравится никому. Будем напирать на «умное».
Юрист: Друзья, понятно, что переход, прыжок через барьер – это революция. Традиционно революции происходят в России, а Европа затем мягко утилизирует наш опыт. И что же, когнитивный переход опять произойдет в «одной отдельно взятой стране», в который мы имеем счастье проживать? Опять придется стать первыми и взять на себя весь риск будущего?
Креативщик: А помните, что революционерами и жертвуют, как правило? Сегодня у нас в стране верхи не могут управлять никак – ни по старому, ни по-новому. Низы не осознают себя вообще. Элита не проявлена. Люди недовольны своей жизнью и друг другом. Все. Нет у нас революционной ситуации.
Мы уже слышали такое: «Революция – это неудавшаяся реформация. Когда нет сил вернуть первоначальный замысел Бога, приходится ломать хребет человеку». Это наследники Лютера. Они нам братья, ищут ту же «дикую карту» и так же дразнят статусных гусей.
Главный партийный: Тогда я вижу, что у нас совсем другой период – разночинский, так сказать, создание, по Глазычеву, «сетевых организованностей осмысленных меньшинств», и не видать мне манифеста, как я вижу.
Креативщик: Манифест Маркс написал еще до партии большевиков, нужен манифест.
Главный партийный: Ты посмотри на наши будущие революционные массы! это вовсе не рабочие и крестьяне начала XX века, а инженеры, обыватели, офисный планктон, служащие, чиновничий аппарат и еще – все пользователи сети интернет, их родители, дети и прочие родственники! Если у нас сегодня два класса: управляющие и управляемые, то как раз все управляемые в интеллектуальный пролетариат и входят.
Гуманитарий: Выходит, что интернет, появившись на 50 лет раньше своего эволюционно-технологического срока, сыграл с людьми злую шутку… Все поплыли в информационных полях, научились получать удовольствие от плавания, но не знают, как плыть к островам, и скоро утонут от изнеможения и информационных болезней, подцепленных в недружественном океане. Я читал ваш отчет, все так и есть, чаша отравы…
Креативщик: Но рабфак по имени интелфак случился в интернете сам собой, дал людям некие методы, правда – без содержания, увы. Ну, давайте восстанавливать содержание, ловить смыслы, работать в сети, наконец…
Тут мне становится понятно, что если солдаты революции 1917 года осваивали тексты Пушкина и участвовали вечерами в литературных судах над Белинским, чтобы обогатиться культурой, которой они были классово лишены, и стать элитой нового мира, то сегодня Сеть – это не доступное вместилище знаний, которые выработало человечество, а помойка мнений некомпетентных постмодернистов над этими знаниями. Рабфаковцы жаждали учиться! Было модно учиться, получать деятельные специальности для преобразования мира в царство свободы, равенства, братства. Сегодня Сеть – это путешествие, квест, эмоциональный гвалт и паразитное существование рыцарей воображения с мышкой в руках. Лопаты, огороды, станки и операционные столы еще не кончились, но будущие крестьяне, инженеры и хирурги уже все стали писателями и игроками виртуальных миров.
