Миссия под руководством посланника взяла на себя лишь транспортные вопросы, связанные с организацией отъезда беженцев из Берна в Геную или Венецию, а также распределение купонов на железнодорожные и пароходные билеты.
По получении инструкций МИДа, поручавших миссии взять на себя работу по возвращению российских подданных на родину, посланник дал указание опубликовать эту информацию в наиболее читаемых швейцарских газетах, сообщив одновременно подробные условия проезда на предоставляемом российским правительством пароходе «Курск» из Генуи.
Организованная затем в миссии запись на этот пароход шла довольно бойко, и в одном только Берне записалось около 430 человек128.
Для доставки соотечественников в Геную дипломаты договорились с федеральным правительством о формировании специальных поездов из Берна, Женевы и Цюриха до итальянской границы, откуда они должны были следовать также поездом в Геную.
Однако когда до отправления поездов оставался один день и миссия начала выдавать записавшимся контрамарки на «Курск», выяснилось, что первоначальное намерение соотечественников вернуться во что бы то ни стало на родину заметно ослабло и многие в последний момент отказались от поездки. Причем, взяв в миссии талоны на билеты, они возвращали их за час до отхода поезда. В результате из записавшихся в Берне 430 человек выехало лишь 165, а всего Швейцарию покинуло 566 пассажиров вместо ожидавшихся 1400. Возникла проблема с заполнением уже зафрахтованных трех пароходов. Поэтому миссия обратилась через посольство в Риме с просьбой о задержке хотя бы одного судна до 21 сентября.
Просьбу удовлетворили, но ситуация повторилась – беженцы записывались на пароход, брали талоны на бесплатный проезд, заказывали места и в самый последний момент отказывались от поездки. Во многом это объяснялось тем, что им не сообщали точного расписания отхода пароходов, а поскольку большинство людей не имели никаких средств для проживания в Генуе в ожидании отъезда, они предпочитали оставаться в Швейцарии, полагая, что здесь жизнь дешевле. Многие считали, что дипломаты их попросту «хотят сплавить», а некоторые предъявляли завышенные и нереальные требования на комфорт в пути.
Определенную роль в подобных настроениях беженцев и их колебаниях играли распространявшиеся слухи относительно минирования морских путей, противотифозного карантина, якобы объявленного в Салониках. Такого рода информация воспринималась с большой доверчивостью и создавала тревожное настроение. Миссия пыталась на рабочем уровне бороться с этими слухами, предоставляя все получаемые ею официально из Рима и Генуи дополнительные сведения и стараясь в беседах с посетителями успокаивать их и, насколько возможно, исполнять различные ходатайства.
Все эти меры, однако, имели лишь частичный успех, и многие соотечественники предпочли остаться в Швейцарии, выжидая здесь дальнейшего хода событий, несмотря на то, что их оповестили о прекращении денежной помощи.
Итоги работы миссии по возвращению российских подданных на родину оказались более чем скромными и пароходы, зафрахтованные правительством, в особенности первые из них, ушли полупустыми. Не лучшим образом характеризует работу миссии и тот факт, что даже в отчетных документах в Петроград посланник затруднился назвать точное количество оставшихся в Швейцарии русских и привел на этот счет данные швейцарских властей – не менее 3000 на начало 1915 г.
Вопрос о неудовлетворительной работе миссии в Берне получил широкую огласку в феврале 1915 г. на заседании Государственной думы. Депутаты потребовали немедленной отставки и замены В.Р. Бахерахта.
Выступая перед депутатами, товарищ министра иностранных дел В.А. Арцимович129 безуспешно пытался разъяснить им, с какими трудностями столкнулись российские загранучреждения в первые месяцы войны: «По сведениям, которые мы получили из нашей миссии в Берне и из нашего посольства в Риме, в Швейцарии было от 7 до 8 тыс. русских, в Италии тоже около того. Министерство вошло в сношение с Обществом Восточно-Азиатского пароходства, с Добровольным флотом и с Русским Обществом пароходства и торговли. В наше распоряжение мы получили шесть пароходов. На миссию в Берне была возложена обязанность, во-первых, озаботиться ознакомлением русских подданных с возможностью, которую правительство представляло им для возвращения домой. Во-вторых, по отправке той массы лиц, которые предполагали вернуться. Миссия в Берне с большим усердием занялась этим делом.
У меня в руках целая пачка объявлений, которые русской миссией были напечатаны в швейцарских газетах по этому поводу, и я утверждаю, что, если говорят, будто русские подданные были недостаточно осведомлены, то вина в их неосведомленности падает не на нашу миссию в Берне. У меня имеется донесение нашего посланника в Берне о том, как совершалась эта эвакуация, и о тех трудностях, с которыми миссия встретилась при исполнении поручения министерства. Из него видно, что отправление русских путешественников из Швейцарии встретило ряд затруднений. Прежде всего, укажу на некоторую неопределенность сроков отхода пароходов. Это произошло от того, что два парохода находились в Каире, а два другие в Пирее; их нужно было собрать в Генуе, снабдить углем, провиантом и т. п., так что полной уверенности относительно тех чисел, в которые может произойти посадка русских подданных на пароходы, не было. Ни министерство, ни миссия ими не располагали. Затем многие заинтересованные лица не нашли средств и боялись долгого ожидания очереди отправки в Генуе. Миссия начала ссужать их средствами для того, чтобы они могли выехать, и бесплатными билетами для тех из них, кто не мог представить никакого ручательства в том, что ссуду, которую миссия им даст, они возвратят.
Несмотря на то, что миссия во многом пошла навстречу потребностям русской публики, всё же на пароходы, которые мы зафрахтовали, явилась приблизительно четверть того числа, которое мы предполагали вывезти. Оказалось, что многие предпочли, в конце концов, ехать на Бриндизи, другие поехали в Марсель, третьи – кругом через Францию, Англию и Норвегию. Таким образом, русская публика и в этом случае металась и не воспользовалась теми возможностями, которые широко ей были предоставлены. Но я утверждаю, что и тут миссия сделала всё, что было в её силах. Нашего посланника в Берне обвиняли в том, будто он оставался безучастным и лично не принимал публику. Это было высказано здесь, я читал об этом в газетах и слышал со стороны. Но неужели вы поставите требование, чтобы посланник лично принимал сотни людей, менял им деньги, сообщал, куда им ехать, где прокормиться и т. д.? Мы такого требования посланнику поставить не можем.
Когда была объявлена война, посланник должен был заняться сложными вопросами международного права, которые при этом возникли. Он должен был улаживать затруднения, возникшие в деле допущения русских подданных, которое одно время Швейцария, ввиду большого наплыва иностранцев, хотела ограничить. Наконец, он личными переговорами с банкирами с большим трудом устроил денежный заем. Если бы он занимался разменом 50 рублевок на франки, то конечно не смог бы сделать всей той необходимой работы, которую он сделал.
Вот почему я считаю крайне несправедливыми нападки на нашего посланника в Берне»130.
