И вот наступил этот замечательный для медицины, но такой мучительный для самого Дженнера день. Содержимое пустулы, взятое не у коровы, но соскобленное с руки молочницы Сарры Нельмс, которая заразилась коровьей оспой при доении коров, Дженнер нанес на две насечки на коже в области плеча восьмилетнего мальчика Джеймса Филипса (иначе Фиппса), – и с замиранием сердца стал дожидаться дальнейших результатов.
Трудно представить, что творилось в эти дни у него на душе. Трудно воспроизвести и те многочисленные молитвы, которые он произнес и вслух, при всех, и наедине, перед распятием, лишь на мгновения забываясь в коротком и тяжком сне.
А результаты не замедлили проявиться. Все было так, как бывает на коровьем вымени: обе насечки на теле мальчика Фиппса лишь слегка воспалились. Температура тела у малыша при этом почти не повысилась, но появилась легкая болезненность под мышкой. Фиппс даже пожаловался на головную боль и временную потерю аппетита, – однако все это выглядело вполне умеренным, и все эти признаки, при самом пристальном наблюдении за ними, исчезли на десятый же день.
Но это было только полдела.
Точнее – это была только сотая часть того дела, на которое отважился Дженнер. Через полтора месяца он заразил Джеймса натуральной оспой, уже, правда, интуитивно чувствуя свою правоту, – и снова не ошибся. Мальчик оставался абсолютно здоровым. Через пять месяцев Дженнер повторил свою попытку, – все так же сошло благополучно и без малейших ухудшений в его здоровье. Филипс Джеймс улыбался и по – детски радовался всему на свете.
Затем последовал еще целый ряд опытов, уже значительно осложненных: Дженнер использовал свой прививочный материал, взятый непосредственно из пузырьков на коровьем вымени. Он заразил им другого, уже пятилетнего мальчика, и, поскольку результаты оказались вполне предполагаемыми, – прививочный материал из пузырьков на теле мальчишки он перенес на тела других людей, от тех людей – на тела уже третьих, но результаты ни разу не подвели его.
Измученный напряжением, Дженнер крепко уснул, – все так же упрямо сидя за своим рабочим столом…
* * *
А все это, в своей совокупности, означало лишь то, что, наконец – то, найдено верное средство, которое способно предохранить человечество от грозного заболевания!
Придя в себя, окончательно собравшись с мыслями, Дженнер описал проведенные им опыты в специальном сочинении, которому предпослал замысловатый заголовок: «Исследования о причинах и последствиях вариоляции – вакцинации болезни, обнаруженной в некоторых западных графствах Англии и, в частности, в Глостершире, и известной под названием коровья оспа».
Свои предупредительные мероприятия, как видим, ученый назвал словом «вакцинация», образовав его от латинского имени прилагательного вакцина (коровья). Рукопись получившейся в итоге книги автор представил на суд Королевского общества.
Однако в этом ученом обществе все его старания сочли пустейшей «фантазией». Даже рукопись ему возвратили с очень нелестными для автора замечаниями и какими – то в корне пустыми советами: не заниматься впредь подобными пустяками!
Но Дженнер был уже совершенно не тот. Он не сложил оружия, будучи крепко уверенным в собственной правоте. Свое сочинение он издал на собственные деньги. Оно увидело свет в 1798 году.
Правда, и этот шаг вовсе не означал еще полной победы.
* * *
На Дженнера набросились не только коллеги, которые даже грозились исключить его из Всебританского сообщества врачей.
Они смеялись над ним, заявляя, что человеку, заведомо Божьему творению, зазорно пользоваться прививочным материалом, взятым… у животных. Они ужасались, то ли притворно, то ли на самом деле, ослепленные страхом перед неизвестностью. Одни из них утверждали, что так, чего доброго, люди, это чудо природы, homo sapiens, могут снова превратиться в диких кентавров. Другие даже дошли до того, что человечеству в таком случае грозит опасность снова возвратиться в леса, обосноваться в темных пещерах…
Высказывания специалистов будоражили общественное мнение. Появлялось немало карикатур, листовок обличительного, даже оскорбительного для Дженнера содержания.
Активизировались и клерикальные круги.
Особенно ощутимым выглядело мнение Папы Римского Льва XI, в специальной булле которого было сказано: «Всякий, делающий прививку, – уже не раб божий, но революционер. Оспа – суд божий над грехами людей. Прививка – вызов небу и Божьей воле».
И все же, несмотря ни на что, новому виду оспопрививания, в конце концов, получившему твердое терминологическое название вакцинация, был дан ход, и многие люди увидели в нем вернейшее средство спасения.
Они делали прививки себе и своим детям.
* * *
Их правота, а вместе с тем и правота Эдварда Дженнера, подтвердились в очень скором времени. И подтвердила ее новая волна инфекции, ринувшаяся на Британские острова.
Тут-то и обнаружилось, что эпидемия черной оспы, как правило, щадит абсолютное большинство людей, которым проводилась вакцинация по методике Дженнера, тогда как с другими людьми, не подвергавшими себя этой профилактической мере, она разделывалась с уже привычной для нее жестокой свирепостью.
Лучшего доказательства придумать было нельзя.
Однако противники Дженнера все равно не унимались. Переменив акценты в слишком затянувшемся споре, они с той же горячностью стали утверждать, что не видят за Дженнером никакой заслуги во внедрении метода вакцинации, поскольку она является не чем иным, как давно известной всем вариоляцией, которой в Азии пользовались уже с незапамятных времен.
А если уж надо говорить о чьих-то заслугах в этом плане, – то можно говорить разве что о смелости отчаянной леди Монтегю, которая первой обрекла на риск здоровье и саму жизнь своих детей.
Для разрешения спора в Англии была создана специальная парламентская комиссия. Авторитетные ученые тщательно изучили все необходимые материалы и очень скоро пришли к неоспоримому выводу: Дженнер на самом деле создал новый, действительно оригинальный и безопасный метод предупреждения страшного заболевания, а что касается самого метода вариоляции, то он лишь подтолкнул его к решительным действиям.
Английское правительство, приняв во внимание заключения комиссии, возместило Дженнеру все расходы, понесенные им за годы его неустанных поисков, и даже дополнительно выдало весьма значительные суммы уже в качестве награды за его научный и гражданский подвиг.
Более того, ему предоставили возможность основать в Лондоне так называемое Общество оспопрививания, которому предстояло усовершенствовать приемы и тактику метода вакцинации.
А само оспопрививание по методу вакцинации между тем уже вырвалось за пределы Британских островов.
Приоритет принадлежал здесь венским врачам. Затем новый метод прижился в городах Германии, Италии, России.
* * *
Первая прививка по методу вакцинации была проведена в России профессором Московского университета Евграфом Осиповичем Мухиным, тем самым, который впервые заронил мысль о медицинской карьере в голову московского отрока Коли Пирогова, будущего гениального хирурга.
