«Нет больше той любви, аще кто положит душу свою за други своя» (Евангелие от Иоанна 15.13.)
В истории Церкви было немало случаев, когда священнослужителям приходилось брать в руки оружие: оборона Троице-Сергиевой Лавры и Смоленска, вооруженная борьба сербских и черногорских священников, и даже митрополитов против турецких поработителей и т. д.
В обстановке нацистского вторжения, несшего в конечном счете оккультизм и физическое уничтожение русского народа оставаться в стороне от вооруженной борьбы было недопустимо, к тому же большинство священников шло в армию по послушанию властям.
Многие из них прославились подвигами и были отмечены наградами. Вот хотя бы несколько портретов. Уже побывав в заключении, С. М. Извеков, будущий патриарх Пимен в самом начале войны стал заместителем командира роты, прошел всю войну и завершил ее в звании майора. Будущий митрополит Калининский и Кашинский Алексий (Коноплев) на фронте был пулеметчиком, в 1943 году он вернулся к священнослужению с медалью «Боевые заслуги». Протоиерей Борис Васильев, до войны диакон Костромского Кафедрального собора, в Сталинграде командовал взводом разведки, а затем воевал в должности заместителя начальника полковой разведки. В отчете уполномоченного по делам религии Г. Карпова указывался ряд награжденных священнослужителей: так священник Ранцев (Татарская АССР) был награжден орденом Красной Звезды, протодиакон Зверев и диакон Хит-ков – каждый четырьмя боевыми медалями и т. д.
Русская Православная Церковь много делала не только для одушевления воинов, но и для развития партизанского движения. Вот что в частности писал местоблюститель Сергий 22 июня в годовщину начала войны:
«В памяти жителей мест, временно занятых врагом, несомненно жива вековая борьба православного казачества и его заслуги перед Церковью и Родиной… В настоящее время встают из нашей среды сотни и тысячи народных героев, ведущих отважную борьбу в тылу врага. Будем же достойны и этих священных воспоминаний старины, и этих современных героев: «не посрамим земли русской», как говорили в старину. Может быть, не всякому можно вступить в партизанские отряды и разделять и их горе, опасности и подвиги, но всякий может и должен считать дело партизан своим собственным, личным делом, окружать их своими заботами, снабжать их оружием и пищей, и всем, что есть, укрывать их от врага и вообще помогать им всячески».
Священнослужители принимали активное участие в партизанском движении, особенно в Белоруссии и многие из них заплатили за это жизнью. В одной только Полесской епархии более половины священников (55 %) было расстреляно за содействие партизанам. Формы содействия были самыми разнообразными: священники укрывали отставших при отступлении от частей красноармейцев, бежавших военнопленных, как например священник Говоров в Курской области, скрывавший у себя бежавших из плена летчиков, вели патриотическую агитацию и даже собирали средства на танковую колонну «Дмитрий Донской». Пример тому – гражданский подвиг священника Феодора Пузанова из села Бродовичи-Заполье, который смог на оккупированной немцами Псковской области собрать денег и ценностей на полмиллиона рублей и переправить их через партизан на большую землю. Многие из священнослужителей воевали в партизанских отрядов, нескольким десяткам из них позднее была вручена медаль: «Партизану Великой Отечественной войны». Так, протоиерей Александр Романушко из Полесья с 1942 по 1944 годы лично участвовал в партизанских боевых операциях, лично ходил в разведку. В 1943 году, когда отпевали убитого полицая, при всем народе и вооруженных товарищах убитого, о. Александр сказал:
«Братья и сестры, я понимаю большое горе отца и матери убитого, но не наших молитв и «Со святыми упокой» своею жизнью заслужил во гробе предлежащий. Он – изменник Родины и убийца невинных детей и стариков. Вместо «Вечной памяти» произнесем же: «Анафема»». А затем, подойдя к полицаям, призвал их искупить свою вину и обратить оружие против немцев. Эти слова настолько впечатлили людей, что многие прямо с кладбища ушли в партизаны».
Духовенство участвовало в рытье окопов, организации противовоздушной обороны, в том числе и в блокадном Ленинграде. Вот всего один из примеров: в справке выданной 17 октября 1943 г. архимандриту Владимиру (Кобецу) Василеостровским райжилуправлением говорилось: «Состоит бойцом группы самозащиты дома, активно участвует во всех мероприятиях обороны Ленинграда, несет дежурства, участвует в тушении зажигательных бомб».
Зачастую священнослужители своим личным примером призывали прихожан к наиболее неотложным работам, прямо с воскресных служб отправляясь на колхозные работы.
Одним из направлений патриотической работы явилось шефство над госпиталями и попечение о больных и раненых. В прифронтовой полосе при храмах существовали убежища для стариков и детей, а также – перевязочные пункты, особенно важные в период отступлений 1941–1942 г., когда многие церковные приходы взяли на себя заботу о брошенных на произвол судьбы раненых. Сразу после освобождения Киева (6 ноября 1943 г.) Покровский женский монастырь исключительно на свои средства и своими силами оборудовал госпиталь, который целиком обслуживали в качестве медсестер и санитарок сестры монастыря. Когда монастырский госпиталь стал военным эвакогоспиталем, сестры продолжали работать в нем до 1946 г. За этот подвиг монастырь получил ряд правительственных благодарностей. И это – не единственный случай.
Особой страницей является деятельность архиепископа Луки Войно-Ясенецкого. Во время своей Красноярской ссылки, в начале войны он, по собственному почину, встречая сопротивление властей стал работать в эвакогоспитале в Красноярске, где стал главным врачом. С 1943 года, став епископом Тамбовским, возглавил Тамбовский эвакогоспиталь, где работал вплоть до 1945 года, ежедневно делая по нескольку операций. Благодаря его трудам были спасены и вылечены тысячи красноармейцев. В операционной у него висела икона, операции он не начинал без молитвы.
Особое значение имели сборы средств Церковью на помощь армии, а также на помощь сиротам и восстановление разоренных областей страны. Митрополит Сергий практически нелегально начал церковные сборы на оборону страны. Пятого января 1943 года он послал Сталину телеграмму, прося его разрешения на открытие Церковью банковского счета, на который вносились бы все деньги, пожертвованные на оборону во всех церквях страны. Сталин дал свое письменное согласие и от лица Красной Армии поблагодарил Церковь за ее труды. К 15 января 1943 года только в осажденном и голодающем Ленинграде верующие пожертвовали в церковный фонд для защиты 3 182 143 рубля, а всего православные жители Ленинграда пожертвовали около 16 миллионов рублей. Еще полмиллиона рублей было пожертвовано на колонну Димитрия Донского. Имя этой колонны, равно как и эскадрильи «Александр Невский» не случайно: в своих проповедях митрополит Ленинградский Алексий постоянно подчеркивал, что «Димитрий Донской и Александр Невский одержали победы не просто благодаря своему патриотизму, но благодаря «глубокой вере русского народа, что Бог поможет в правом деле… так и теперь мы верим поэтому, что все небесные силы с нами». На церковные деньги шесть миллионов было построено 40 танков, составивших колонну «Дмитрий Донской». Средства на нее собирались не только в блокадном Ленинграде, но и на оккупированной территории. Эта колонна составила 38 и 516 танковые полки.
