Но какими должны быть эти проекты? В типовом проекте должен быть сосредоточен и аккумулирован весь опыт нашей практики. В типовом проекте должно быть обеспечено наиболее полное решение запросов советского человека. Типовой проект должен разрабатываться на основе применения прогрессивных конструкций с учетом передовых методов производства работ, чего прежде в типовых проектах, как в ам известно, не было. Типовой проект должен стать тем рычагом, при помощи которого мы повсеместно поднимаем качественный уровень нашего строительства.
Типовые проекты, наконец, должны обеспечить нам хорошую и красивую застройку городов, необходимо лишь, чтобы при разработке типовых проектов учитывалось расположение запроектированного здания на улице, площади, набережной. (Аплодисменты.)»
[315]
Взгляд на послевоенную сталинскую архитектуру и архитектуру хрущевских времен с точки зрения строительной технологии, а не только с точки зрения стилистических предпочтений позволяет увидеть ту самую подлинную преемственность, которую так не хотели показывать в то время. Насильственные повороты истории советской архитектуры были результатом ее использования в политических целях, и противопоставление стилевых этапов в данном случае создавалось совершенно искусственно. Так осуществлялось словесное обслуживание новой идеологии, а не поиск истины. И архитектор В. Симбирцев несомненно был прав, говоря, что излишества являлись атрибутом отдельных зданий, наделенных особенной ролью. Про такие здания-монументы и сегодня помнят все. А вот про высокохудожественные и технологичные довоенные крупноблочные и панельные дома, построенные в Москве в 1939–1940 годах, не помнят. Не помнят и про панельные кварталы Магнитогорска, построенные в самом начале 50-х. Такая архитектура порой почти освобождена от идеологического, пропагандистского груза, но по существу и по времени появления она тоже сталинская. Это та архитектура, где здравый инженерный подход в полной мере сочетается с художественной осмысленностью. И таких примеров очень-очень много, и чем дальше от центра Москвы, от пропаганды, от идеологии – тем их больше.
Советская классическая архитектура – это не только семь московских высотных зданий. Это колоссальное эстетическое наследие, значение которого мы до сих пор не можем оценить в полной мере. Это наследие знаменательно в первую очередь тем, что, став уже фактически историей, оно продолжает каждодневно окружать нас, составляет композиционную основу многих наших городов. Сегодня приходится признать, что пока на сохранение советских архитектурных ансамблей работают скорее отрицательные, нежели положительные факторы. Это удаленность от центров городов, отсутствие метро и других видов транспорта, неблагоприятная экологическая обстановка. Как только эти районы станут более привлекательными для инвесторов, то многие малоэтажные оазисы просто исчезнут
[316].
Архитектура способна воспитывать, причем не в меньшей степени, чем это могут делать книги, кино или хорошая музыка. Это значит, что теперь, когда канули в прошлое идеологические догмы, стало возможным привлечь не только историков, но и педагогов к разговору о будущем нашего архитектурного наследия. Мы радовались, когда началась перестройка; нам поскорее хотелось закрыть страницы советской истории, выбросить подальше эту надоевшую книгу. Мы ее закрыли и выбросили, но, сделав это, поняли, что, кажется, серьезно поспешили.
Невольно напрашивается историческая аналогия. Варвары некогда разрушили древний Рим, но говорит ли этот факт о том, что их культурный потенциал был выше, чем у тех, чью культуру они уничтожили? Едва ли. С большей вероятностью можно сделать вывод, что в грубом взаимодействии скорее победит более грубое, более циничное и подлое, менее человечное и менее скрупулезное. Мы сегодня видим, как в угоду деньгам, амбициям и прочим сиюминутным интересам завзятых временщиков идут под бульдозер прекрасные архитектурные ансамбли. На наших глазах для строительства очередных сверхдоходных мегакомплексов уничтожается ткань, составляющая основу нашего жизненного пространства. Мы должны постараться объяснить нашим детям ценность наследия, которое продолжаем терять день за днем; возможно, став взрослыми, они смогут изменить ход событий и сохранить хотя бы то, что еще уцелеет.
Приложение
«Мы возводим этажи домов чудесных…»
Строительство московских сталинских высоток в советских песнях
13 января 1947 года было подписано постановление о строительстве в городе Москве восьми высотных зданий, приуроченное к юбилейной дате – 800-летию столицы. Без преувеличения можно сказать, что последовавшая за этим эпопея ознаменовала качественно новый этап развития отечественного градостроительства, зодчества, инженерной техники. Советские деятели искусств, естественно, не могли оставаться в стороне от столь важной темы. Поэты, писатели, живописцы, кинематографисты воспевали начавшиеся великие стройки. Сегодня все эти стихи, романы, картины, фильмы – не только произведения искусства, художественные достоинства которых можно оценивать по-разному, но и, безусловно, исторические свидетельства той бурной эпохи.
К примеру, возведение здания Московского университета являлось столь значительным общественным событием, что оно неминуемо находило свое отражение в самых различных областях искусства. О высотных зданиях снимались кинофильмы, писались книги и складывались песни. Поэтесса Маргарита Алигер в 1951–1952 годах создала целую поэму, посвященную всенародной стройке, которую назвала «Ленинские горы», а композитор Юрий Милютин и поэт Евгений Долматовский сложили песню под тем же названием. Эта песня существовала в двух самостоятельных вариантах. О том, почему это произошло, вспоминал сам Е. Долматовский в книге «Рассказы о твоих песнях»:
«Московский комитет партии собрал поэтов и композиторов. Разворачивается стройка большой Москвы. Архитекторы и строители показывают нам планы, чертежи, проекты, макеты. Еще нет ни Хорошево-Мневников, ни Кузьминок, ни Фрунзенской набережной, ни Юго-Запада. На месте бывшей городской свалки в Черемушках построены первые дома, да и они еще в своем облике сохранили что-то от бараков.
Пока самая крупная новостройка – двухэтажные коттеджи на Беговой улице. Лишь несколько лет отделяют нас от Дня Победы. Но Москва – вся в дощатых заборах. Роются котлованы. И особенно много разговоров о высотных домах.
Нас с композитором Юрием Милютиным просят написать песню о будущей Москве, о строящейся столице.
Большая задача всегда лишает покоя, порождает робость и неуверенность. Бесконечные споры и рассуждения не приближают нас с Юрием Милютиным к работе.
На счастье, по заданию Московского комитета партии мне приходится обследовать состояние культурно-воспитательной работы в общежитии строителей на Ленинских горах. Здесь и возник замысел песни «Ленинские горы».
