Яромир неслышно сошел с завалинки. Нет, сюда лучше не соваться. Это жировик гуляет – он гостей не любит.
Разных домовых духов множество несметное – дворовой, овинник, гуменник, банник, конюшенник… на каждый сарай, на каждую конурку свой нечистик. Конечно, это не значит, что они действительно живут прямо везде – во многих хозяйствах один домовой на все про все, а то и этого единственного нет, изба сиротствует. Где ж их столько напастись, чтобы каждый уголок населить?
Но все же бывают они самые разные. Доброжелательные обычно. Ну или хотя бы безвредные. Но вот жировик – он не из таких. Этот поселяется в домах пустующих, брошенных. И если уж поселился – считай, пропал дом. Вернись даже законные хозяева – жировик рад не будет, пакостить начнет исподтишка. А уж коли чужой кто сунется – в прямую драку полезет.
Конечно, его можно и выгнать. Дело нетрудное, если умеючи. Но вот Яромиру оно сейчас надо – с жировиком возиться? Деревню явно не он обезлюдил.
Но в следующей избе оказалось еще хуже. Там жировика не было… и вообще никого не было. В печи стоял ушат с топленым жиром – то ли из шалости, то ли еще из каких соображений его кто-то поджег. Получилось что-то вроде огромной масляной лампы без фитиля – и хотя жир уже остался только на дне, труба по-прежнему дымила.
Яромир не стал даже заходить – глянул на этот чад, да раскрыл дверь пошире, чтоб проветрилось. Ничего, скоро уже погаснет.
Никого не было и на подворье. В сарае телега без колес, в амбаре – копна жухлого сена. Ни людей, ни скота. В курятнике тоже пусто и грязно – только перья, помет, да у порога валяется куриный бог.
– Ну что там, есть кто?! – крикнул из-за плетня Иван.
– Нет, никого… хотя… – оглянулся Яромир. – Погоди-ка…
По двору ковылял старый облезлый пес. При виде оборотня дернулся, прижал уши, но не удрал. Яромир осклабился и встал у него на пути.
Пес испуганно замер. Замер и тот, кто сидел у него на спине. Росточком едва с локоть, мохнатый, с собачьими ушами, он настороженно глядел на Яромира. Потом вздохнул и буркнул:
– Видишь меня, да?
– Глаза пока не повылазили, – насмешливо ответил Яромир.
– Ты кто таков есть, паря? – спросил дворовой. – Не просто человек, да?
– Не просто, – кивнул Яромир.
Иван пялился на них в недоумении. Не понимал, чего это Яромир с псиной болтает. Ее седока он, разумеется, не зрел.
Мелких нечистиков у людей под ногами бегает много, да сами люди их почти никогда не замечают. Только если домовой сам пожелает показаться, и при том человек уже внутренне готов его увидеть. Иначе так невидимкой и останется. Даже если запнешься о такого ногой – все едино ничего не поймешь. Решишь, что споткнулся на ровном месте.
Но оборотень – дело совсем иное. Яромир Серый Волк видел дворового так же ясно, как собственную руку. Он выставил ногу, преграждая путь его «рысаку», и сказал:
– Поздорову, батанушко. Что у вас тут стряслось?
– А тебе какое дело? – хмуро осведомился дворовой. – Для какой надобности? Кто сам-то будешь?
– Да так, человек прохожий… Любопытно узнать, кто деревню-то обезлюдил. Половцы?.. Татаровья?.. Или свои же русичи?
– Не, – неохотно ответил дворовой. – Вообще не люди. Змей тут поработал.
– Горыныч?.. – нахмурился Яромир.
– Не, после этого одни угольки б остались. Другой – мелкий и двуногий. На коне ездит.
– Даже так. И как же это случилось?
Дворовой слез с собаки, побурчал и принялся рассказывать:
– Началось это все с того, что овцы у нас пропадать стали. Дочка корчмаря, дочка попа, дочка кузнеца…
– Овцы?.. – не понял Яромир.
– Еще какие овцы, – заверил дворовой. – Искали их, искали, да так и не нашли. Решили, что волкам на зубы попали или разбойники схитили. Но это-то ладно – потом хуже стало. Следующей ночью кто-то вломился в дом вдовы Дарёны и уволок ее саму и дочь-отроковицу…
Ох и вой тогда стоял над деревней! Мужики в тот же день взяли топоры, вилы – пошли по лесу с розыском. Целый день бродили, да никого не нашли.
А на следующее утро опустошенным оказался еще один дом. И на сей раз сразу девять человек пропало. Точнее, восемь пропало, а один лежал мертвым, с разрубленной головой. Дядька Громобой – первый охотник на деревне, в одиночку на медведя ходил с рогатиной.
После этого идти кого-то разыскивать никто уж не пожелал. Перепугались все до смерти. Следующей ночью никто спать не ложился, стереглись, сидели по избам с лучинами.
А все одно без толку. Следующим утром у колодца опять рыдали и убивались, поскольку ночью разграбили и расхитили еще один двор.
Вот так змей и повадился. Каждую ночь являлся. Кто на пути вставал – убивал без жалости. Остальных на тот берег утаскивал и… кто его знает, что уж он с ними делал. Живым пока никто не вернулся.
Уже после первой седмицы народ начал разбегаться. Кто в Любеч, кто в Чернигов, кто в Новгород-Северский. К концу второй осталось только несколько самых упрямых, что надеялись на чудо. А сейчас уже третья на исходе – и в селе, как видишь, ни души. Кто своей волей не ушел, тех змей пожрал.
– Вот беда-то какая… – покачал головой Яромир. – А ты сам куда собрался?
– Переезжаю, – мрачно ответил дворовой. – Чего мне тут теперь-то? Сначала Коровья Смерть скотину выморила, а потом еще и змей повадился. Люди ушли. Домовые ушли. Даже банники ушли. Кое-где уже пустодомки завелись, да жировики. Пойду и я подобру-поздорову. Может, приютят еще в какой веси…
– Вообще никого не осталось? – уточнил Яромир.
– Не… Дед Молчан еще остался, – мотнул головой дворовой. – Он старый, колченогий, родни нет, бобылем живет – вот и бросили его. Там он – в самом дальнем конце, уже у края леса. Пятый день по ночам в погребе ховается.
Яромир распрощался с дворовым и поделился новостями с Иваном. Тот затревожился, заволновался, потянул из ножен Самосек. Но пока что вокруг было тихо, да и до заката время еще оставалось.
Дед Молчан и в самом деле оказался в своей избе. Седой как лунь, косматый, хромой, он долго не отворял, кряхтел в сенях, но в конце концов пустил нежданных гостей. Только с порога сказал, что явились они сюда зря, в погребе трое не поместятся, да и змей уж не сегодня-завтра его таки сожрет.
– Может, в другом каком домке переночуете-та?.. – с надеждой спросил он. – Тут у нас везде свободно – выбирай, кака глянется…
– Все ушли, значит… – протянул Яромир, входя в избу.
– Все, милай, все, – подтвердил Молчан. – Хто куды. А хто не ушел – того змей сожрал. Мы уж и ловушки на него ставили, и принады – да што ему, змею-то… Я один осталси – мне итти-то некуды… Не сегодня, так завтра помру… хотя я и так скоро помру. Мне, милай, уже восимисят годов…
