Все волосы на теле Шерстнатого поднялись дыбом. Он оставил Разбоя, заметался по постельной, а потом со всего размаху прыгнул в окно. Изрезавшись стеклом, нечистик улепетывал сломя голову. Насмерть перепуганный, он даже не заметил, что небо черным-черно – до настоящих петухов еще не один час.
Всхлипывая и дрожа, Елена приникла к мужу. С бегством Шерстнатого того оставила намороченная слабость – он уселся на постеле и шумно выдохнул. Глеб только что был на волосок от смерти – и он прекрасно понимал, кто за этим стоит.
С пола донесся слабый скулеж. Глеб опустился на колени и принялся гладить окровавленного пса. Тот грудью встретил нечистого, защитил хозяина, но теперь кончался от тяжких ран.
– Молодец, Разбой… – пробормотал князь. – Хороший пес…
Старик в последний раз лизнул ему руку и испустил дух. Елена тихо заплакала, Глеб прижал ее к себе.
Но спокойно погоревать им не дали. Дверь резко распахнулась, и в постельную ворвался воевода Самсон. Грузный, запыхавшийся, по красному лицу пот течет.
– Беда, княже!.. – возопил он.
– Да знаю уж… – тускло ответил Глеб.
– Знаешь?.. Откудова?.. Неужто вперед меня доложили?..
Тут воевода заметил изодранного пса, заметил синяки на горле князя, заметил разбитое окно – и осекся.
– Что у вас-то стряслось? – уже тише спросил он.
– Нечистый навалился, – ответила вместо осипшего мужа Елена.
– Что за нечистый? Домовой?
– Незнамо кто, но лютый…
– Эхма… – покачал головой Самсон, осматривая кровь на осколках стекла. – Эх ты как…
– А у тебя-то что, дядька Самсон? – хрипло спросил Глеб. – Ты ж тоже с бедой…
– Да, княже, еще беда! – спохватился воевода. – Бречислава-боярина ножом пырнули!
– Что-о-о?! – заревел, да тут же сорвался на сип князь. – Кто посмел?!
– Незнамо кто! – развел руками Самсон. – Тати некие, убивцы, посаки гнусные!
– Жив ли?!
– Жив, но зело плох. Сердце задели, юшки мало не ведро выпустили. Лекарь сказал – единым перстом левее, и мертвец.
– Дознаться, кто! – бухнул кулаком по стене князь. – Поймать! Всю подноготную вызнать – кто подучил, кто заплатил!
– Думаешь, наймиты, княже?
– То ли нет?! Кащеевы холопы, не иначе! Ко мне он, вон, нечисть поганую подослал, а к боярину моему первому – убойц! Самолично дознайся, кто то был, Самсон! Всех их мне вылови!
– Дознаюсь, княже, – поклонился воевода. – Всех на чистую воду выведу.
– Ступай теперь, – устало махнул рукой Глеб. – Лекаря ко мне пришли и псаря. Пусть Разбоя вынесет, закопает…
Самсон затворил за собой дверь и затопал по лестнице. Насупив густые брови, старый воевода мыслил, с какого боку лучше подойти, откуда начать розыски.
Место происшествия он уже осмотрел, Бречислава обо всем расспросил. Расспрашивал вежественно, деликатно – очень слаб был боярин, много крови потерял, лежал весь перевязанный. И рассказать смог немногое – возвращался домой запоздно, встретился с недобрыми людишками, те сразу грубить стали, на драку нарываться.
Драки боярин не чурался, могутен был многим на зависть, так что не сплоховал, четверых разбросал, как щенят. Да только всего ворогов было шестеро, и двое последних его и свалили. Один кистенем сзади саданул, другой кинжал в бок засадил.
Да не простой ведь кинжал, не обычную железку. Рукоять самоцветами украшена, а клинок… клинок-то серебряный оказался. Только ленточки по краям стальные, булатные, а основное резало – чистое серебро.
И вот это Самсона заинтересовало. Почему вдруг серебряный? Немного не то, что носит за поясом тиборская голытьба.
Да даже и не голытьба. У бояр да дворян из серебра посуда столовая. Ножи-ложечки. Целый кинжал этаким делать – впусту металл тратить. Да и мягкое оно, серебро, затупится быстро. Негодящее оружие выйдет.
Неспроста такой кинжал. Очень неспроста.
Сказать по чести, Самсона-воеводу многие считали человеком простодушным, недалеким даже. Ну и пусть их. Самсон особо в умники и не лез никогда. Ан когда о простой житейской смекалке речь шла – кого угодно за пояс заткнуть мог. В ратном деле такой навык отнюдь не вреден.
Например, недавнее дело о ограбленном купце он благополучно разрешил. Вызнал, что не было никакого грабежа, а просто надрался гость рязанский до зеленых чертей, да и обронил где-то золотую гривну. Всего одну, кстати, а вовсе и не три. А лицо ему и вправду набили, да только не тать, а товарищ, которому он ту гривну передать должен был. Вот и вознадеялся гость на княжеское спасение… да зря.
На месте драки Самсон нашел не только серебряный кинжал. Клок рубахи еще нашел, да два выбитых зуба. И вот зубы его тоже насторожили. Нет, были они человеческие, все чин чином, но… странные какие-то. Самсон толком и не мог поначалу сказать, что именно в них не так… а потом дошло.
Оба клыки.
Нет, в этом самом ничего странного нет. У каждого человека клыков аж четыре штуки. Но беда в том, что эти клыки оба были верхние, и оба правые. Уж в таких-то вещах воевода понимал.
Быть может, то разных людей зубы? Нет, сомнительно. Рядком лежали, в одном крови пятнышке. Это уж очень свезти должно было, чтоб от разных ударов двум разным людям выбило аккурат по правому верхнему клыку, да чтоб еще и кучно так они легли.
И что же это все-таки значит? А значит то, о чем Самсон и без того уж догадывался – напали на боярина не люди, а некая нечисть. Хотя бы те же лембои. У них, правда, зубы вроде как обычные человечьи… но точно Самсон уверен не был. В рот им он не заглядывал.
Еще летось ряды тиборских лембоев были на диво многочисленны. Настоящее гнездо свила в Тиборске эта погань. Не менее сотни, пожалуй.
Среди своих гридней Самсон проверку уже устраивал и дюжину сыскавшихся лембоев истребил. А из оставшихся львиная доля сгибла с Жердяем, во время нападения на свадебный поезд.
Но среди горожан наверняка осталось еще несколько. Всех тиборчан же частым гребнем не прочешешь. Да и другая нечисть наверняка прячется по углам, часа своего дожидает. Как тот ирод, что чуть князя-батюшку ночесь не порешил.
Найденные зубы и кинжал Самсон показал знающим людям. Сначала к отцу архиерею наведался, совета испросил. Тот головой покачал сумрачно, благословил воеводу и велел на рожон не лезть. Коли подозревает, что еще где лембои притаились – пусть его вначале кликнет.
Потом Самсон зашел к волхву пришлому, Всегневу Радонежичу. Про кинжал тот ничего не сказал, только усмехнулся криво. А вот зубы долго разглядывал, языком цокал, да морщился. Сказал, что этаких зубов у обычных лембоев нет – у них они людские.
– У обычных?.. – сразу уцепился за это слово Самсон. – А что, и необычные бывают?
