– Тоже урманин?
– Видать, так.
– А это с каких же времен тут стоит?
– Да поди знай. Этого не написано.
К ночи струг едва-едва доволокли до второго порога. Добрыне хотелось разобраться с этой докукой поскорее, но коням нужен был отдых, людям нужен был отдых. Катить корабль в темноте – неумно. Так что старшина приказал распрягать лошадей и ночевать.
Яромир, собиравшийся оборотиться, вызвался добровольцем в дозорные. Места здесь в общем мирные, до Киева еще рукой подать, но тати все ж порой пошаливают. Да и до половецких земель недалеко, набеги не особая и редкость.
А вот Иван задал храпака. Улегся под повозкой, завернувшись в мятель и подложив под голову кулак. Только недолго ему дали поспать. Минуты, верно, не прошло, как Яромир потряс княжича за плечо и, приложив к губам палец, поманил за собой.
– Ну чего там?.. – широко зевнул Иван, вылезая из-под повозки и дрожа от холода. – Спокою от тебя нету, волчара…
– Поглянь-ка, – негромко произнес волколак, подводя княжича к берегу. – Вон, у воды…
Иван пригляделся – вроде ничего там и нет, вода и вода. Потом еще пригляделся – пятно какое-то темное. Ила ком?.. рыба?.. а, нет, просто дохлая кошка. Хотя в темноте толком не различишь…
– Тоже видишь? – спросил Яромир.
– Ага, бедный кошак… – снова сонно зевнул Иван. – Эка невидаль…
– Не кошак это, – хмуро возразил Яромир.
– А кто? Бобер, что ли?
– То ли не замечаешь? Мы перед порогами эту кошку уже видели.
– Да ладно. Откуда ей тут взяться? Просто похожая.
– Та же самая. Я чую.
– Ну и нюх же у тебя, волчара, – позавидовал Иван. – Ну та же самая и та же самая, бог с ней… Течением принесло, знать…
– Не течением. Сама приплыла.
– Чего?.. Она ж дохлая. Ты что городишь, волчара?
– Не понимаешь, да? – хмыкнул Яромир. – Не кошка это никакая.
– А кто тогда?
– А ты его перекрести.
Иван пожал плечами, перекрестил дохлую кошку и аж вздрогнул. Трупик животинки вмиг оборотился крохотным зеленым человечком, облепленным пиявками и водорослями. Он ожесточенно тер глаза и чесался, словно Иван его горчицей облил.
– Тьфу, ну вот зачем?.. – проныл уродец, отшатываясь к воде – но нырнуть не успел. Метнувшийся Яромир схватил его за шею и слегка тряханул.
– Видал, Вань? – спросил он. – Вот тебе и кошка. Ичетик это. Прислужник водяного, шавка его ручная.
– Сам ты шавкххаа!.. – прохрипел бесенок, суча ножонками. – Пустьххи, перевертыш!..
– А ну, нишкни! – снова тряханул ичетика Яромир. – Говори, фуфлыга, чего за нами подглядываешь?! Кто подослал?! Кащей?! Яга Ягишна?! Пущевик?!
– Поди ты под корягу! – шипнул ичетик. – Я этим сухобродам не подчинен!
– Да?.. – озадачился Яромир. – А кто ж тогда? С водяными я вроде… стой-ка. А ты не из Белого ли озера?
Ичетик промолчал, но было его молчание красноречивей любых слов. Иван недоуменно поморгал, а потом и до него дошло. Вспомнилась мокрая ручища, вылезающая из бадьи с водой, хватающая за кадык… ух и страху ж тогда Иван натерпелся!
– Это ты, выходит, тому водяному наушничаешь… – задумался Яромир. – Вот ведь гад злопамятный… А остальных тоже он по наши души посылал?
– Каких еще остальных? – фыркнул ичетик.
– Манилу, Ауку, встречника…
– Нет, эти водяному не холопы, – осклабился кривыми зубишками водяной бесенок.
– Значит, все-таки еще кто-то… – огорчился Яромир. – Эх, что-то больно уж круто нас обложили… Как зайцев тропят…
– И что ж делать? – спросил Иван.
Яромир немного подумал, а потом в третий раз тряхнул ичетика.
– Ты один тут от водяного? Сам он где? Говори, да только правду!
– Да пошел ты под корягу! – оскалился тот. – Не скажу я тебе ничего, перевертыш!
– Вань, ну-ка, перекрести его снова.
Иван охотно соединил два перста и принялся творить крестное знамение. И уж как противно ичетик заверещал! Точно не крестили его, а кипятком брызгали.
– Вот ведь нечистая порода! – даже слегка обиделся Иван.
– Прекхррраатиии!.. – взмолился наконец ичетик. – Хвааааххввааатииит!..
– Хватит, Вань, – остановил Яромир. – Ну что, скажешь?
– Скажу, – зло прошипел ичетик. – Там он, впереди, за порогами. Вас дожидает, проклятые, засаду устроил.
– Вот это очень скверно, – помрачнел Яромир. – Хотя он в чужой реке, правда, но все одно – нагадить может… Он там один?
– Не, не один, – недобро улыбнулся ичетик. – Целая ватага караконджалов с ним, душ пятнадцать. Езерним им златом заплатил за ваши головы.
– Езерним?.. Что еще за Езерним?
– Водяной Белого озера. Зовут его так.
– Ах да, я ж его имени-то и не знал…
– Ну а теперь знаешь! А я больше ничего не знаю! – забился ичетик. – Пусти теперь, перевертыш!
– Ага, пусти! – возмутился Иван. – Чтоб ты сразу к хозяину побежал?! Вот еще!
– Но не в котомку же его пихать, – проворчал Яромир. – Нам и кота-матерщинника вдосталь.
Иван насупился. Тащить с собой еще и вот это зеленое, в пиявках, ему тоже не хотелось. Но не убивать же. Иван всегда был жалостлив – иногда себе же на беду.
– Яромир, а может, его тоже в Цареград отправить? – предложил он. – В клетке. Будут там на пару с Баюном царя развлекать – тот петь, а этот плясать. Ты плясать умеешь, а?
Ичетик, услышав такое, отчаянно взвыл, как-то особенно лихо извернулся и… проскользнул сквозь пальцы. Ладонь Яромира невольно сжалась, хватая уже только пустоту, а ичетик рванул к воде, бултыхнулся и сразу ушел на дно.
– Утек, – задумчиво молвил оборотень. – Дела.
– Дела, ага, – поддакнул Иван. – Что делать-то будем теперь?
– Да что делать… И то ладно, что тут всего только водяной, а не Кащей. От водяного мы как-нибудь убережемся…
Глядя на мерцающую в лунном свете гладь, Яромир крепко задумался. Караконджалы – это совсем нехорошо. Далеко от воды эти речные черти отходить не могут, но на берегу с ними лучше не сворись. Растерзают и обглодают до костей. Двух-трех Яромир бы не убоялся, а на пару с Иваном и пятерых бы одолели, но их там целых пятнадцать…
– А давай-ка мы с корабельщиками ненадолго разминемся, – медленно сказал он. – Им до завтрева через пороги тащиться, а потом Днепр еще и изгиб большой даст. А мы напрямки двинем, на полудень, и будем их в устье дожидать.
– А зачем? – не понял Иван. – Если нам их все равно дожидать – зачем отдельно-то?
