– Понял, не дурак!
Он вытащил из-за спины лук, крякнул и что есть силы подбросил лягушку в воздух. Пока та летела, Иван молниеносно наложил одну из дареных стрел на тетиву, натянул ее и тут же спустил. Мигом позже лягушка шлепнулась на землю – пронзенная насквозь.
– Ну вот, мишеней уже только две, а попыток еще целых четыре! – радостно воскликнул Иван.
Яромир залился хохотом и даже Баюн в котомке издал мяучащий смешок. Зато незнакомый всадник изумленно хлопал глазами, глядя на содеянное Иваном. А когда тот изготовился подбросить таким же образом мышь, он торопливо воскликнул:
– Ты неправильно меня понял, витязь!
– Да как же тебя понять, коли ты не говоришь ничего? – укоризненно спросил Иван.
Всадник гневно сверкнул очами и поведал, что здесь, по эту сторону Буга, находится застава. Чужинцам здесь не рады и шастать где ни попадя им не дозволено. Либо повертывай назад, либо выходи на честной двобой – иначе никак.
– Эх, видно, это все-таки третья дорожка… – огорчился Иван. – Где убиту быть…
– Ну это мы еще поглядим, – спокойно сказал Яромир. – Нас-то двое – нешто не сладим?
– Двое на одного? – презрительно фыркнул всадник. – А стыд глаза не выест?
Иван аж покраснел от возмущения и потребовал, чтобы Яромир сидел в сторонке и не вмешивался. Он этого мордофилю и один грязь есть заставит! Ишь, нашелся тут оголтелый!
Яромир хмыкнул, хотел было что-то сказать, но передумал и молча отошел. Иван же вытянул из ножен Самосек и расставил ноги пошире.
Всадник медленно взялся за саблю. Очень-очень медленно положил ладонь на рукоять… а потом как выхватит, да как начнет махать! Полоса булата мелькала, точно стрекозиные крылья, свистела диким ветром.
Но и Иван был не лыком шит! Кладенец всегда успевал дернуться, всегда ухитрялся отразить удар. Побольше, потяжелее этой половецкой сабли, не такой быстрый, зато поумнее иных людей, он верно служил хозяину.
Сеча длилась не так и долго. Восемь только раз столкнулись меч с саблей, восемь только раз выбили со звоном искры. А на девятый – сабля вылетела из рук всадника и вонзилась в землю. Тот и сам не удержался на ногах, рухнул на одно колено – с такой уж силой шарахнул Иван.
Гордый собой княжич приставил Самосек к груди побежденного и спросил:
– Живота или смерти?
– Живота, живота! – взмолился всадник.
Иван убрал меч в ножны и помог всаднику подняться. Тот смотрел на него очень странно – как на неведомую зверушку. Яромир тем временем подобрал его саблю и внимательно разглядывал, пробуя заточку ногтем.
– Добрый клинок, – похвалил он. – Удары кладенца выдержал. Красное железо?
– Оно, – вздохнул всадник. – Пусть хорошо тебе служит… как мне служило…
– Да я с оружием-то особо не вожусь, – отказался Яромир. – Оставь себе.
Иван кивнул. Всадник захлопал глазами еще изумленнее и до последнего не верил, что ему вернут драгоценную саблю.
Но ее вернули. И коня тоже оставили. Яромир только и потребовал, что обещать свободный проход. Это всадник пообещал с охотой, по-прежнему неотрывно таращась на лыбящегося Ивана.
– Тебя зовут как, витязь? – спросил он.
– Иван я, сын Берендея, – гордо ответил княжич.
– А какого ты, Иван, роду-племени?
– Княжеского! – еще горделивей ответил Иван. – Из тиборских князей мы!
– Княжеского?.. – с еще большим интересом уставился на него всадник. – Правда?..
– То ли врать стану!
Всадник стянул к шее платок, что прикрывал нижнюю половину лица. На губах его играла странная улыбка. Он в последний раз окинул Ивана задумчивым взором, а потом гикнул, свистнул и одним махом запрыгнул в седло.
Уже пришпоривая коня, незнакомец крикнул княжичу звонким голосом:
– Приезжай в наш стан, Иванушка! Там свидимся!
– Эй, погоди, тебя самого звать-то как?! – окликнул Иван, но всадник уже скакал прочь во весь опор.
Яромир насмешливо покачал головой. Пыль от конских копыт еще не улеглась, и он легко мог настичь беглеца, обернувшись волком. Но к чему? Пусть себе скачет куда вздумается.
Тем более, что в свои права уже вступает ночь…
Наутро они вновь отправились в путь. Огромный серый волк мчал по степи во весь дух, следуя точно по запаху вчерашнего всадника. Иногды поодаль являлись другие всадники, явные его сородичи, но близко не подъезжали. Едва завидев, на ком восседает младой княжич, разворачивали коней и пускались наутек. Яромир насмешливо скалил им вслед зубищи, да пуще прежнего перебирал лапами.
Давно привыкший к такой скачке Иван держался за шерсть только одной рукой. Другой он злил Баюна, теребя ему усы и каждый раз успевая отдернуть палец. Огромный котенок клацал пастишкой, шипел и обещался насочинять про Ваньку-Дурака таких сказок, чтобы и спустя тыщу лет дети малые ржали над его глупостью!
Но через некоторое время впереди показалось становище, и Иван оставил баловство. Рот его сам раззявился при виде этакой картины.
Нет, само становище ничего такого уж дивного не представляло. Просто множество шатров, расседланные кони, повозки, люди вооруженные.
Шатры все, правда, яркие, нарядные, узорами расписанные. Точно сплошь князья да бояре собрались, без гридней да холопов. Но это не диво.
Кони тоже все сытые, холеные, гривы и хвосты расчесанные, у многих цветы заплетены. Сбруя вся ладная, чистая, седла красивые, уздечки позолоченные и посеребренные. Но и это не диво.
Да и повозки хороши – колесики красным выкрашены, дышла зеленым, сверху навесы полотняные, а то дорогого сафьяна. Но и это тоже не диво.
А вот что дивом оказалось – так это люди! Все с оружием, с саблями и луками, иные в броне, в шеломах, очами грозно поводят, подбочениваются этак-то – видно, что до драки охочи.
Но при этом все как один – бабы.
Как есть бабы. Лица гладкие, безбородые, волосья длинные, спереди титьки торчат. Есть постарше, есть помоложе. Есть дурнушки, но есть и пригожие. Иные так вовсе милей зорьки ясной.
– Яромир, это кто ж такие?.. – пихнул Иван в бок уже обратившегося человеком оборотня.
– Да поляницы же, – равнодушно ответил тот. – Богатырки. Не слыхал, что ли?
– Слыхал, да… думал, враки все!
– Ну а вот и нет, как видишь. Их, правда, мало уж осталось на свете – но вот, видишь, кочуют еще кое-где.
Появление княжича с волколаком незамеченным не прошло. Две поляницы уже скакали навстречу, а доскакав – выставили копья.
Ан приглядевшись – подняли их кверху и обменялись странными взглядами.
– Ты ли княжич Иван, сын Берендея? – спросила одна.
