– И то дело, – пробасил Бречислав. – Слетай, конечно, братушка, расспроси там старика. Чего это он, впрямь, уж не обидели ли мы его чем…
И не только Финист в конце Святок выезжал в путь-дорогу. Тиборск покидал и вернувший недавно юность Демьян Куденевич. Не так и много времени провел он в стольном граде княжества – приехал перед самой свадьбой Глеба и Елены, а теперь вот спустя месяц снова вышел за ворота.
Переполняла помолодевшего богатыря буйная сила. Искала выхода, дела себе хотела. А Кащей-то не скоро еще явится, до лета ждать его, Кащея-то. Вот и решил Демьян Куденевич отправиться на монастырскую заставу, что лежит на крайнем восходе. Там пролегает прямоезжая дорожка меж Тиборском и Костяным Дворцом, там в первую очередь появится враг.
Там и будет стоять дозором Демьян Куденевич. Хранить русскую границу, как хранил ее встарь.
Глеб с Еленой лично вышли его проводить. И воевода Самсон вышел, и боярин Бречислав, и отец Онуфрий. Даже волхв Всегнев вышел на проводы – только этот глядел исподлобья, прищуренно. Все еще серчал, что старый богатырь слопал его единственное молодильное яблоко.
– Может, гридней с собой возьмешь, дедушко Демьян? – предложил на прощание Глеб. – Оборонят в случае чего…
– Не нужно, княже, – мотнул головой Демьян Куденевич. – Я Божий Человек, меня сам Господь сберегает.
– А кольчуга тебе зачем тогда?
– На всякий случай.
На том и порешили.
Глава 18
Яромир разбудил Ивана, когда заря еще только занималась. Поздно вчерась легший, княжич продрал глаза неохотно и сперва попытался даже отпихнуть оборотня, да снова заснуть.
– Вставай, Ванька, – тихонько сказал Яромир. – Подымайся.
– Куда в такую рань? – огрызнулся Иван. – Темно еще!
– Ранняя пташка дальше доскачет, – легонечко тряхнул его Яромир.
– Но быстрее сдохнет. Дай еще поспать, волчара!
– Что, хочешь с невестой попрощаться? – усмехнулся Яромир.
– Какой еще невестой? – резко распахнул глаза Иван.
– Что, запамятовал? Тебе теперь на полянице жениться.
– Яромир, поехали скорее, опоздаем же! – вскочил Иван как ужаленный.
Спящая рядом Синеглазка сладко вздохнула, водя рукой по подушке. Иван вздрогнул и на цырлах пошел прочь из шатра, сгребши по дороге одежу и Самосек. Вовсе ему не хотелось будить свою нареченную – пусть спокойно почивает, добрые сны видит.
Из становища выбрались незамеченными. Обратившийся волком Яромир скакал большими, но тихими прыжками, летел бесшумно, точно ветерок. Иван сидел у него на спине, удерживая ладонью морду Баюна – а ну как заорет, замяучит?
Яромир бы с удовольствием оставил кота поляницам. Те нашли с ним общий язык. Но ученый кот обещан корабельщикам за перевоз через море – без него, пожалуй, на струг не пустят. Что тогда, самим лодку из дуба выдалбливать?
Когда становище осталось далеко позади, Иван отпустил Баюна и вытащил из-за пазухи усыпанное синими камушками зеркальце. Дохнув на стекло, он потер его рукавом и елейным голосом произнес:
– Свет мой зеркальце, скажи, да всю правду доложи, кто на свете всех милее, всех румяней и белее?
– Ты, только ты, – с готовностью ответило зеркало.
– Как это я?! – изумился Иван. – Ты ж вчера говорила, что Синеглазка!
– Слушай, я просто зеркало, – донесся из-под стекла усталый голос. – Ну откуда мне знать, кто там на самом деле милее всех на свете? Моя задача – поднимать хозяину настроение и повышать самооценку. Вот я и поддакиваю ему, да говорю всякие приятные вещи. Хочешь, скажу, что ты самый умный парень на свете?
– Не, в это я точно не поверю, – гоготнул Иван. – Я всю жизнь дураком жил, дураком и помру. А чего? На Руси вообще дураков хватает. И дороги у нас так себе…
– Дороги у нас как раз хорошие, – подал голос Яромир. – Для волка – самые подходящие, мне лучшего и желать нечего. Ты зачем зеркало у царицы украл, тать ночной?
– На память. Чтобы не забыть ее.
– Хозяйственный, – насмешливо сказал Яромир.
– На то и княжич. А ты сам-то как ночь провел? У поляниц теперь волчата не народятся?
– А вот это не твоего ума дело.
Иван еще некоторое время игрался с похищенным зеркальцем. И о том его спрашивал, и об этом. Но зеркальце и впрямь оказалось дура дурой – ничегошеньки толком не знало, а просто говорило льстивые слова. Да и те без большой выдумки – так, талдычило одно и то же.
– А ты кроме как хвалить меня, что-нибудь вообще умеешь? – спросил Иван.
– Нет, ничего больше не умею. Только поднимать хозяину самооценку.
– Какое-то ты бесполезное.
– На себя бы посмотрел, дурак.
– Так. А теперь ты мне даже самооценку не поднимаешь. Разбить тебя, что ли? – задумался Иван.
Разбивать он зеркало все же не стал, спрятал обратно за пазуху. Стекло оно, конечно, дерзкое, да и толку мало, но все ж вещица волшебная – мало ли где пригодится?
Да и память все-таки. Синеглазка – она, конечно… Иван мечтательно вздохнул, вспомнив, что было ночесь.
– Огонь-баба… – невольно пробормотал он.
– Только ты ее сначала за мужика принял, – хмыкнул услышавший его Яромир. – Вот вроде уже не один месяц тебя знаю, Иван, а все дивиться не перестаю. Ну где у тебя глаза-то были, что ты в том витязе поляницу не распознал?
– Ну так она в платье мужском была… – пробубнил Иван. – И без украшений… И рожу ничем не размалевала… Ну я и подумал, что то просто паренек смазливый…
– А грудь-то, грудь? У ей титьки не по пуду, конечно, но таки видные.
– Да сейчас знаешь какие кольчуги делают! – обиделся Иван. – Навертит на себя боярин иной железа, так под кафтаном все и бугрится!
– Бугрится… – хмыкнул Яромир.
– Ну что ты пристал-то, волчара?! Ну обмишулился, ну с кем не бывает?!
– Со всеми бывает, – подал голос Баюн. – Хотите, я вам про похожий случай сказку расскажу?
– Хотим, конечно! – обрадовался Иван. – Шпарь, киса!
– Слушай, дурак тупой. Случилось, значит, это все много веков назад, в далекой грецкой земле…
– В Цареграде?
– Не было тогда еще Цареграда. А может, и был уже, да только был еще не Цареградом никаким, а так, сельцом безымянным. Это потом уж на том месте град Халкидон выстроили, а там он и до Цареграда разросся… Но не о том речь. Случилась в тех краях тогда великая война… только в ту пору она еще не началась. Поссорились, значит, два великих народа – греки и троянцы… только в ту пору они еще не поссорились. Но предпосылки к тому уже были. А с чего все началось? Да с того же, с чего обычно все начинается – с чепухи. Поругались между собой три богини – Мокошь, Лада и Афина…
