До утра решили переждать в укрытии и молиться, чтоб закончился дождь. Если молитвы – наше единственное спасение, то все паршиво. Я в них не верю.
Утро
Спал плохо. Гром был оглушительным, от каждого раската я вздрагивал, как ребенок. Муса все время бормотал что-то на своем, пока Милош не приказал ему заткнуться. Среди потока слов туземца я изредка улавливал “конец всему” и “суд богов”. Скорей всего, это просто созвучные слова, но каждый раз, когда я их слышал, мне становилось не по себе.
Хорошо, что он закрыл свой рот.
Вечер
Продвигались медленно. По ощущениям, не осилили и половины того расстояния, что прошли вчера. Спуск был ошибочным решением, но, как известно, задним умом любой красен. Остановились в сквозной пещере. Ветер продувает ее насквозь, и, к тому же, прямо по центру нашего лагеря проносится водный поток. Место не из лучших, но Муса сказал, что до следующего укрытия часа три пути. Выбирать не приходится.
Поддерживать огонь невозможно из-за ветра. Только зря дрова намочили. Согревались виски, предусмотрительно припасенными Жабой. Теперь он не кажется мне таким уж бесполезным. Милош снова пробовал набирать номера. Какой, к дьяволу, в этом смысл, если дисплей не показывает сигнала?
Одежда вымокла. Благо, у каждого был комплект сменной. Но что делать, когда промокнет и эта?
Муса весь вечер молится своим амулетам. Хренов язычник. Его лепетания противно слушать.
Почему-то все раздражает. Нервы шалят.
Когда доберемся до базы, приму горячую ванну.
Апрель 19, вторник
Ночью я проснулся от глухого грохота и криков. Открывать глаза ужасно не хотелось – несмотря на изнурительный переход, мне долго не удавалось уснуть. И это было моей ошибкой. Когда я заставил себя поднять веки, я увидел Йозефа, размахивающего руками по ту сторону потока, разделявшего наш лагерь. В следующий миг я почувствовал сильный удар сверху, и взор мой потух.
Мне удалось прийти в себя около получаса назад. Новости для меня (как там говорят по ящику?) не утешительные. Пещера, служившая нам укрытием, обрушилась, и я оказался отрезан от группы.
Осмотрев себя на предмет целостности, я обнаружил небольшую рану на темени, из которой, все же, крови вытекло немало. Волосы слиплись и покрылись багровой коркой. Сколько времени я провел без сознания? Всю ночь? Больше? Времени суток не разобрать из-за проклятого ливня.
Несколько минут я пытался докричаться до моих спутников. Я выкрикивал даже имя этой тупой бабы.
Безрезультатно.
Должно быть, не дозвавшись меня, они решили покинуть это место и идти выше, как мы и планировали. В том, что они живы, у меня нет никаких сомнений. Среди камней в завале я нашел щель, через которую смог разглядеть противоположную сторону. Место ночлега было пусто не только от людей, но и от багажа. Следовательно, они ушли.
Я попробовал протиснуться в щель между камнями. На успех этой затеи я мало надеялся, поэтому результат меня не особо расстроил. Что ж, по крайней мере, я не замурован здесь. Выход из пещеры с моей стороны ведет на такую же серпантинную дорогу, как и та, по которой мы шли, поэтому есть вероятность, что они меня найдут, обойдя гору. Мне известно направление, и я могу сам пойти к ним навстречу. Но могу ли я быть уверен в том, что это правильный путь? Могу ли я позволить себе так рисковать?
Пока у меня есть немного времени, нужно достать из-под камней заваленные сумки и одежду.
* * *
Никого.
Сколько мне еще ждать? Как долго вообще я могу ждать? Почему они не могли подождать еще некоторое время?
Быть может, им пришлось хуже моего? Или, что более вероятно, меня попросту бросили, не будучи даже уверенными, мертв я или еще жив. Разве есть дело уважаемым благородным мужам до нищего пикетчика с улицы, попавшему в их компанию по случайности, по недоразумению? И, разгребая завал, я все думал: мог ли человек, вытащивший меня из грязи, вот так взять и бросить меня?
Нет. Может, это и наивно, но нет. Стало быть, с Йозефом что-то случилось.
Проклятая беспечность! Если бы у меня хватило ума хотя бы спросить, где мы находимся…
И что? Что бы это изменило? Как бы мне помогло знание широты и долготы в сложившейся ситуации? В этой гребаной дыре мобильники не ловят. Даже у чертова туземца не было рации.
Уровень моря тем временем заметно поднялся. И снова вопрос: сколько еще я могу ждать?
* * *
В пещере оставаться небезопасно. Случился еще один обвал, который чуть не накрыл все, что мне удалось извлечь из-под камней. Я надеялся, как минимум, отоспаться здесь еще один раз, но теперь мне остается надеяться лишь на то, что мне удастся найти новое укрытие для отдыха. Перед выходом я решил сделать некоторые записи. Точнее, перепись того, чем я располагаю.
Итак, у меня есть все, что может пригодиться в дороге: еды, по предварительным прикидкам, на пять дней (экономить на пище я привык, спасибо Эл-Смарту), две бутылки виски (одна закупоренная, вторая полная на две трети), фляга с водой, два комплекта одежды, принадлежавшей, судя по размерам, Эрбертам, три куртки, два спальных мешка, два рюкзака, моток веревки, нож, альпинистские сапоги с шипами на подошвах, шариковая ручка и мой блокнот. Дрова, как и спички, промокли еще вчера, но оставить их было бы преступлением.
Я видел у Мусы какое-то подобие карты и компас. Один из рюкзаков, найденных мной (тот, что с дровами), явно принадлежал проводнику, однако наиболее интересовавших меня предметов я в нем не нашел. Возможно, Муса переложил их накануне, или же они потерялись среди мокрых глыб.
Большой глоток виски помог мне преодолеть волнение и приступы паники, время от времени находившие на меня за день. Мне нельзя паниковать – сейчас я понимаю это как нельзя ясно. Паника – мой злейший враг. Теперь нужно удержать это понимание, пока я не доберусь до базы.
Апрель 20, среда
Перевернул страницу и написал новую дату, но даже не знаю, наступил ли новый день или еще нет.
В небе громыхает, тучи, кажется, опустились так низко, что их можно руками хватать. Вот только делать этого совсем не хочется. Не хочется даже разгибаться, чтобы лишняя капля не попала под рукав или за воротник.
Долгое время не удавалось найти пещеру. Похоже, вдоль этой дороги их нет совсем. Но, к счастью, я нашел нечто лучше – хижину из тростинка, которую по неведомым причинам пощадил ветер. Скромный интерьер ее представлен столом на трех ножках и лежанкой, устеленной влажной соломой. Крыша в хижине была пробита, и мне пришлось разбить стол, чтобы заделать дыру. Зато теперь у меня есть более-менее сухой материал для костра. По одной ножке на раз – думаю, этого хватит, чтобы промокшие дрова просохли и занялись. А виски, все же, лучше пить, а не выливать.
