– Этого… будет достаточно?
Потрясенный, генерал кивнул, сжав губы в тонкую линию.
– Мы рады, что жертва не напрасна.
– Это последнее, что я сделаю для вас, – сказал Пабло Матео.
Окончив ритуал обета, человек вынул из нагрудного кармана платок и закрыл рваную рану.
– Не совсем, генерал. Прошу вас, не забудьте, что после вы должны будете поднять трубку и сообщить о своем решении всем тем, кто его ждет. Всем тем, кто сообщит о своем решении вам. Как отразить атаку врага, вы знаете. Мы предложили вам способ. От вас зависит, воспользуетесь ли вы советом или проигнорируете его. Вот мой последний вопрос, ответ на который вы дадите друг другу: правду ли мы сказали вам, или слова наши были ложью? Действие ли предпочтете вы или же бездействие? Копьем ли вы встретите неприятеля или склоненной головой? Жизнь ли выберете для себя и своих детей или вечное забвение? Скажите один другому, что ждет вас – свет или тьма, расцвет или тлен, восход или закат? Ответьте предельно просто, сеньор генерал, и ответы остальных будут также просты и понятны. Без лишних слов скажите “да” или скажите “нет”.
* * *
Утомительно-долгий день подходил к концу, чему Энеко Риверо был несказанно рад. Жара, стоявшая над городом вот уже четвертый день, сводила с ума; тонкая дымка перистых облаков покрыла небо волнистой рябью, создавая невыносимую духоту, и всякое желание покидать укрытие отпадало вмиг и надолго, стоило только вдохнуть горячий и тяжелый, как недавно приготовленный клейстер, воздух. Ночь дарила лишь краткосрочное избавление. Недостаточно долгое, чтобы им можно было насытиться, но такое, что давало возможность отдохнуть от дневного пекла. По ночам воздух наполнялся свежестью озона. Было понятно, что где-то неподалеку идет дождь, но по какой-то причине тучи обходили Санта-Креспо, к величайшей радости верующих и на беду тех, кому обычно есть, чем заняться. Город ждал знамения.
“Чертова погода рехнулась”, – с абсолютной уверенностью думал Энеко, откровенно завидуя тем, кто по всей стране мок под дождем. Если бы не работа, он еще третьего дня отправился бы куда-нибудь к западному побережью в поисках прохлады. Жару Риверо переносил плохо. Однако обязанности не позволяли ему покидать город более чем на сутки.
Впрочем, на работу он не жаловался. В его распоряжении находился склад по утилизации автомобилей. Склад – громко сказано. Свалка под открытым небом, куда время от времени доставляли проржавевшие корпуса развалюх производства чуть ли не середины прошлого века, которые он должен был сжать под прессом и приготовить для дальнейшей транспортировки на завод. Но здесь он был сам себе начальником – роскошь, мало кому доступная, а если учесть, каким чудом ему досталась эта должность, можно сказать, что он выиграл в лотерею. Между тем, деньги ему платились немалые, и потерять такую работу Энеко боялся.
Дождавшись седьмого часа вечера, когда палящее солнце зашло за горы, он передал вахту ночному сторожу и отправился домой с единственным желанием отдохнуть в прохладе. “Когда-нибудь всё закончится, – размышлял Энеко по пути в город. – И треклятая жара, и необходимость жить в этом городе, оторванном от мира. Четыре года, – прикинул он, – будет вполне достаточно, чтобы собрать денег на дом у мар де Кортеса, где-то не слишком далеко от Пуэрто-Пеньяско. – Дальнейшую свою жизнь сеньор Риверо представлял довольно прозрачно: – Сам я буду жить в одной комнате – большего мне не надо, – а две другие сдавать туристам. Со временем, быть может, дострою еще парочку. Но сначала подправлю зрение. Да, именно четыре года, пока я еще не стар”. Сейчас дела обстояли противоположно. Не имея собственного жилья в Санта-Креспо, Энеко вынужден был снимать одну из комнат в накренившимся деревянном доме, имеющим высоту в три этажа, со скулящими половицами и удобствами во дворе, доме, по недоразумению называемом гостиницей.
Припарковав машину на заднем дворе, он зашел внутрь через боковой вход и поднялся к себе на второй этаж, минуя разговоров с сеньорой Маскара, хозяйкой гостиницы. Она хоть и была женщиной порядочной и услужливой, но уж очень разговорчивой, если не сказать навязчивой, а временами даже вспыльчивой. За последнее Энеко ее не винил. Он понимал, что забот о детях и о таком огромном доме слишком уж много для одного человека. “Ей бы мужа работящего, – думал как-то сеньор Риверо, однако оставил эту затею и больше к ней не возвращался. – Не моего это ума дело”. Попав к себе, он снял очки и разделся, бросил в таз для белья джинсы и футболку, из которой на спор смог бы выжать стакан пота, открыл окно, включил вентилятор и без ног грохнулся на кровать лицом вниз. Уходящий день выпил его всего без остатка.
Сквозь сон Энеко вдруг услышал, что его кто-то зовет.
– Сеньор Риверо!
Голос был звонким, детским, доносящимся откуда-то с улицы.
– Сеньор Риверо!
Не желая просыпаться, Энеко закрыл голову подушкой.
– Сеньор Риверо, вы спите?
“Да что за черт?” – он открыл глаза и повернулся в сторону, где звучал голос. В окне он увидел одного из сыновей сеньоры Маскара, которого, насколько Энеко помнил, звали Рамон. Мальчику было немногим больше семи лет, он имел пухлое, как у матери, лицо и короткие взъерошенные волосы.
– Сеньор Риверо, здравствуйте!
– Что тебе нужно? – сонно спросил Энеко.
– Сеньор Риверо, вы идете на площадь?
– Какую площадь? Зачем?
– Все идут на площадь. Там будут показывать Иисуса! – радостно взмахнул руками мальчуган.
– Какого Иисуса? – перевернувшись на спину, спросил Риверо. “Какой-то фильм? При чем тут площадь? – не понимал он. – О чем я думаю вообще? Это же ребенок”.
– Иисуса! На небе!
– Господи… – прошептал Энеко, обуздав, в конце концов, собственные мысли. Весь мир как будто помешался на этих предсказаниях. На каждом шагу только и разговоров о божественных явлениях и различных тайных знаках, которых раньше никто не замечал.
Всё там же, за окном, раздались восклицания сеньоры Маскара.
– Дева Мария, что за ребенок? Зачем ты будишь людей, негодяй? Где твоя сестра? На кого ты ее оставил, я тебя спрашиваю?
Мальчик умолк и надул губы.
– Отвечай матери, безобразник!
– С ней капитан Пес… – виновато сказал Рамон.
– Капитан Пес набит опилками, как твоя глупая голова! Живо внутрь, пока я тебя не отхлестала! Ну! Где твоя сестра, негодник? За что мне такая напасть, дева Мария? Чтоб не смел больше будить людей!
Пожалуй, отныне главным недостатком своего жилья Энеко считал не отсутствие туалета в здании, а общий балкон, объединяющий комнаты второго этажа. В окне показалась сеньора Маскара и, отвесив сыну подзатыльник, обратилась к постояльцу:
– Разбудил вас негодяй?
Прикрывшись простынею, Энеко присел на кровати.
– Не ругайтесь на него, сеньора Маскара, – вытерев пот со лба, отмахнулся он.
