– Знаете что, – серьезно произнес Командор. – По-моему, нам надо в первую очередь выяснить, как звали эту Голубку. Иначе мы ничего не поймем.
– У кого же ты выяснишь? – откликнулся Вова. – К ней на могилу давно уже никто не ездит.
– Раз ее тут похоронили, – ничуть не обескуражило Командора его заявление, – значит, могила должна быть зарегистрирована у нашего Савелия Игнатьевича.
– Верно, – согласились остальные.
– Ты его хорошо знаешь? – повернулся Петька к Вове.
– Нормально, – заверил тот. – Только обычно с ним просто так не беседуют.
– То есть? – не дошло до Димы.
– Ну, когда у кого-нибудь в нашей деревне есть к нему деловой разговор, он сперва идет в магазин, а уж потом на кладбище.
– Это со многими случается, – иронично сощурилась Маша. – Сперва в магазин, а уж потом в мир иной, – указала она пальцем вверх.
– Я не шучу, а говорю серьезно, – счел своим долгом объяснить Вова. – С чужих Савелий Игнатьевич всегда бутылку возьмет, но меня он с детства знает. Поэтому нам ничего ему нести не надо.
– Тогда пошли. Чего зря сидеть? – И Дима первым вышел из шалаша.
Остальные двинулись за ним. Они уже подошли к Петькиной даче, когда вдруг заметили: от ворот навстречу им двигается Иван Степанович. На нем и впрямь красовалась милицейская форма. Ребята переглянулись. Степаныч подошел к крыльцу.
– Здравствуйте! – хором воскликнули юные детективы.
Степаныч поморщился и хмуро спросил:
– Родители дома?
Глава IV СТЕПАНЫЧ И ДРУГИЕ
– Дома, – ответил Петька и украдкой подмигнул ребятам.
– Давайте мы вас проводим, – вежливо проговорила Маша.
– Без вас знаю, куда идти, – командирским голосом рявкнул Степаныч. – Я, между прочим, еще родителей Валеры здесь посещал.
Все присутствующие, кроме Вовы, об этом знали. Вообще-то Валерий Петрович почти не делился с сыном воспоминаниями о собственных юных годах. Однако, по некоторым сведениям, Петькин отец был в детстве натурой крайне изобретательной и, в частности, доставлял немало хлопот Степанычу.
Широко известен был случай, когда четырнадцатилетний Валера испытывал вместе с друзьями какую-то адскую смесь против ос. Эксперимент проходил возле шлагбаума. Смесь повела себя непредсказуемо. Поговаривали, что доблестный сторож поселка Красные Горы тогда едва не лишился своей любимой сторожки вместе со всеми сельскохозяйственными угодьями. Словом, он часто наведывался к родителям юного Валерия Петровича и читал им длинные нотации, как нужно правильно воспитывать сына.
Повзрослев и обзаведясь собственным семейством, Валерий Петрович будто принял эстафету. Теперь Степаныч нередко являлся к нему. Каждый визит бывшего заслуженного работника органов правопорядка начинался словами: «Валера, упускаешь ты сына. Не вырастет из него полноценного члена общества».
Вот почему, увидев в окно Степаныча, Миронов-старший внутренне сжался. Сторож, тем временем сняв форменную фуражку, тщательно вытер носовым платком лицо и коротко стриженную седую голову.
– Может, мы все-таки вас проводим? – еще раз предложил Петька.
– Без вас обойдусь, – с раздражением отозвался Степаныч. – Вопрос серьезный. И не для ваших ушей.
На крыльце показался Валерий Петрович.
– Опять они что-нибудь натворили? – грустно взглянул он на Степаныча.
– Пока нет, – к его немалому изумлению ответил доблестный сторож. – Сейчас речь не об этом.
– А об чем? – автоматически в тон Степанычу спросил Петькин отец.
– Вот войдем внутрь, тогда и… – Степаныч, не договорив, покосился на пятерых ребят.
У Валерия Петровича несколько отлегло от сердца. Ему уже стало ясно: с какой бы целью ни явился Степаныч, читать нотаций по поводу воспитания Петьки он сегодня не будет.
– Проходи, проходи, – тоном радушного хозяина произнес Миронов-старший. – Сейчас пивка холодненького достану.
Лицо Степаныча после этих слов просветлело.
– Вообще-то, Валера, при исполнении не положено, – отозвался он, однако в его голосе не слышалось особенной твердости.
– Ничего, пивка можно, – возразил Валерий Петрович.
– Ну, если чуть-чуть…
Дав, таким образом, себя уговорить, Степаныч еще раз вытер платком взмокшую голову и решительно шагнул в дом.
– Мы, папа, тоже, пожалуй, попьем «Пепси», – двинулся следом Петька.
– Посторонних не приглашаем, – на этот раз решительно возразил Степаныч. – У меня с твоими родителями, – обратился он к Петьке, – разговор секретный.
– Берите «Пепси» и отправляйтесь к себе в шалаш, – мигом скомандовал Валерий Петрович.
Петька со вздохом поплелся на кухню. Мужчины прошли мимо него в столовую и тщательно затворили за собой дверь.
– Что будем делать? – спросил Дима.
Друзья поглядели на Петьку.
Тот, подобравшись на цыпочках к двери столовой, стал слушать. Однако дверь, оставшаяся еще с довоенных времен, была сделана из цельного дерева и звуки пропускала плохо.
– Здесь мы ничего не услышим, – сообщил Командор остальным.
– А из сада? – предложила Настя. – Окна у вас в столовой наверняка открыты.
– Открыты, – кивнул Петька. – Но к ним не подберешься. Там все заросло шиповником. Хотя погодите, – вдруг просиял он. – Знаю. Пошли наверх.
Мгновение спустя ребята уже взбирались по крутой лестнице на второй этаж. Слева от площадки находилась Петькина комната. Посредине дверь в спальню родителей. А справа – комната, в которой когда-то работал Петькин дедушка. Теперь она была заставлена стопками книг и журналов их Миронов-старший постепенно вывозил, по мере накопления, из московской квартиры. Именно в эту комнату Петька и повел друзей.
Их обдало жаром. Несмотря на июньский зной, все окна были плотно закрыты.
– Какого дьявола мы сюда приперлись? – поморщился Дима.
– Тише ты, – приложил палец к губам Командор и, пробравшись между стопками книг, поманил ребят в угол.
Там в полу зияла круглая дыра. Сквозь нее отчетливо доносился голос Степаныча:
– Хорошее у тебя пиво, Валера.
– Может, орешков хочешь? – предложил Петькин отец.
– Нет, – отказался Степаныч. – Я люблю с воблой или с моченым горохом. А иностранных этих фисташек не признаю. У меня от них в организме изжога.
– Как хочешь, – не настаивал Валерий Петрович.
В это время Дима шепотом спросил у Петьки:
– Откуда у вас такая классная дыра?
– Трубы для отопления провели в новом месте, – тихо ответил Командор. – А старую дырку еще не заделали.
