Там не было ничего. Ни машин. Ни женщин, которые не являлись женщинами. Ни бегущих собак.
Коррина вернулась в гостиную через темноту, в которую погрузился дом.
– Где ты?
– Здесь, – сказал он и провел ее к противоположной стороне окна, чтобы они стояли напротив друг друга, но не прямо перед стеклом.
Он видел только ее очертания и очень бледное лицо, слегка подсвеченное уличными фонарями.
– Я пыталась позвонить 911, – сказала она. – Телефон не работает.
– Следи за севером улицы. Мне видно южную часть.
– У меня мурашки по коже. Что мне нужно отслеживать?
– Все. Скажи мне, как только что-то увидишь. Там была женщина, стояла на улице, просто стояла, словно в трансе. Она попросила помочь ей. Так и сказала: «Помоги мне», – и я направился к ней. А люди, подъехавшие в «трэйлблейзере», опустили окно, чтобы спросить у нее, что случилось, и она убила их, всех.
– Господи!
– Будь я ближе, она убила бы и меня.
– Застрелила их? – спросила Коррина. – Что? Она просто так их застрелила?
Мозг Расти лихорадочно работал над тем, что еще нужно сделать.
– Мои следы на снегу. На дорожке к крыльцу. Возможно, они придут не сразу, возможно, времени хватит, чтобы ветер и снег стерли отпечатки там.
– Они? Ты сказал «женщина».
– Следи за улицей. Не отводи от нее взгляда. Она там не одна. Они убивают людей по всему городу. Снаружи это слышно. Крики. Выстрелы. Что-то горит с восточной части города. Но никаких сирен, словно всем все равно или пожарных уже не осталось.
– Расти, тебе ведь не свойственно так шутить.
– Я и не шучу. – Аромат жаркóго и отварного картофеля послал в его мозг сигнал о новой опасности. – Если они придут сюда и увидят, что ужин почти на столе, они поймут, что мы в доме. Не важно, где мы спрячемся, они будут искать, пока не найдут нас. Слушай, здесь оставаться нельзя. Лучше всего сбежать, как собаки, и попытаться найти помощь.
– Собаки?
– Я никогда не видел собак в таком ужасе.
– Сюда идут люди, – сказала она, – шагают по центру улицы.
Расти не видел их со своего наблюдательного пункта, однако не сомневался, что кавалерия прибыла. Все происходило быстро, как в перестрелке, вот только этому врагу оружие не требовалось, а у Расти его не было.
– Сколько?
– Восемь. Они странные.
– Чем странные?
– Шагают по двое, смотрят прямо перед собой, идут, но в то же время как будто маршируют. Пять женщин, трое мужчин. Все одеты не по погоде.
Подавшись вперед, Расти набрался смелости и мелькнул в окне, чтобы взглянуть на север.
Коррина сказала:
– Кто они, какие-то артисты, судя по их виду?
Он снова отстранился от окна, сердце грохотало почти так же, как во время его бега по улице.
– Они не люди. Я понятия не имею, что они такое.
Что-то, замеченное в поведении тех восьми, невероятно обеспокоило Коррину, поэтому она не стала уточнять его странное замечание.
– Пойдем, – сказал он. – Быстрее к черному ходу, нам необходимо выбираться отсюда!
Войдя за ним в фойе и открывая шкаф, Коррина промолвила:
– Мне нужно надеть пальто и сапоги.
– Хватай пальто. Нет времени обуваться.
Она натянула пальто на ходу, когда они поспешили к задней части дома.
Расти шел первым. Как только переступил порог темной кухни, он увидел очертания фигуры, стоящей на заднем крыльце, почти различил лицо в окне. Расти отступил в коридор, потянув Коррину за собой.
– Один уже здесь.
Они пробежали по коридору к фойе, и тут зазвучал дверной звонок. Одна из тех тварей наверняка стояла на переднем крыльце.
– Наверх, – прошептал он, держа девушку за руку, чтобы она не оступилась на темной лестнице.
59
В доме Снайдеров шеф Рафаэль Хармильо и равноправный с ним коммунитарий, помощник Курт Невис, обнаружили сидящим в кресле в гостиной Уоррена Снайдера, владельца радиостанции KBOW. Его жена Джуди Снайдер и их девятнадцатилетний сын Эндрю сидели на диване. Они оставались неподвижны, поскольку им приказали не двигаться, но в их глазах светился ужас. Их уже много часов назад должны были забрать и отвезти на один из складов для переработки Строителем. Но они сидели на месте. Сын, похоже, обмочился на диване.
Репликант Джуди Снайдер была оставлена здесь наблюдать за троицей, однако ее не оказалось рядом. Хармильо и Невис обнаружили ее обнаженной на кухне.
Раздетая копия стояла на четвереньках у ведра с ароматизированным сосной моющим средством, оттирая пол щеткой и разнообразными губками. Она не подняла взгляда, сосредоточившись исключительно на половых плитках.
– Что ты делаешь? – спросил Хармильо.
Репликант ответила:
– В этом доме нет опрятности. Где нет опрятности, не может быть порядка. У них есть кошка. Она линяет, как целый десяток. Шерсть, шерсть, шерсть повсюду. Я рада, что мы убьем и всех кошек тоже. Я подметала и подметала, пока наконец не убрала всю шерсть, однако я еще не смотрела на верхних этажах. Уверена, там бардак. Я выбросила лоток, он был отвратителен. Но кошачья шерсть и наполнитель – это лишь половина дела. Кухонные шкафы нужно было оттереть. Особенно плитку. Плитка была грязной. И холодильник, а теперь эти полы. У меня уйдут часы на эти полы. В особенности на плитку.
– Почему ты голая? – спросил Хармильо.
– Я заметила, что моя одежда измялась. Это меня беспокоило. Я не могла перестать думать о мятой одежде. Я не могла думать, поэтому разделась и выгладила вещи, доведя их до идеального состояния, и снова надела. Но знаете, что потом произошло? Я не успела ничего сделать, я только немного подмела пол и снова увидела на одежде складки. Пришлось снимать ее и снова гладить, а потом вещи опять измялись, так что я сняла их, погладила и не стала надевать, оставила там, где они не смогут помяться.
– У Уоррена есть запасные ключи от радиостанции? Где он их держит?
Ревностно оттирая грязные швы между плитками пола, коммунитарий Джуди сказала:
– Я не знаю. Я не загружала память этой тупой суки. Мне это не требуется, поскольку тупой сукой мне пришлось притворяться только для того, чтобы ее идиотского сына смог прострелить его репликант.
Хармильо вернулся в гостиную, а помощник Невис остался смотреть, как Джуди трет пол.
– Уоррен, – сказал он генеральному директору KBOW. – У тебя есть запасные ключи от радиостанции?
Рот Уоррена Снайдера задрожал, но мужчина не ответил.
